style="font-size:15px;"> Музей. Просто обыкновенный музей. Наш румынский гид, Юстин, искренне удивлен. Спрашиваю:
– Что-то необычное? Движущиеся картины? Может, ожившие статуи?
– Да нет, представляешь, нас по музею будет сопровождать Сам.
– Что значит «Сам»? – спрашиваю я, почти зевая.
– То и значит, что сам директор музея. Говорят, впервые за многие годы. Ну и зачем? – все еще продолжая недоумевать, тараторит Юстин.
Фойе краеведческого музея. Нас приглашают пройти в первый зал. Сразу возникает стойкое ощущение, будто нас поместили внутрь огромной бархатной шкатулки. Стены цвета спелой вишни украшают мечи и шпаги. В стеклянных витринах – драгоценности и короны.
Все сверкает и блестит, как и полагается. Безумно дорого и красиво!
Никто не заметил, как он вошел.
Высокий мужчина, скорее всего, лет сорока пяти. Черные волосы едва тронула благородная седина. Темно-синий костюм, ослепительно-белая батистовая сорочка.
Лишь только я отвела взгляд от его элегантного шейного платка, как тут же столкнулась с ним взглядом…
И в его глазах был не просто интерес, нечто иное. Так бывает, когда совершенно внезапно на тебя обрушивается понимание, что перед тобой – представитель твоего клана, твой единомышленник. Человек, который все понимает без слов.
Не знаю, сколько прошло времени: час, минута… Не помню. Я держалась позади группы, слушала переводчика, плохо понимая ломаную речь. Экскурсия близилась к концу. Нас поблагодарили за терпение, и мы направились к выходу.
– Я хочу показать вам нечто совершенно уникальное, – вдруг обратился он только ко мне на чистейшем русском языке, легонько направляя меня в сторону стоящей в отдалении скульптуры юной Грации.
Я слушала вибрации его голоса и, находясь словно под гипнозом, что-то отвечала.
Наш гид, пересчитавший в автобусе всех по головам и недосчитавшийся одной, вернулся в фойе. Увидев нас, он оторопел, превратился в «соляной столп»… Его лицо выражало сразу целую гамму чувств. А когда наконец к нему вернулась способность передвигаться, он схватил меня за руку и буквально оттащил от гостеприимного директора музея.
– Printesa, sunteti invitati si-au dat acordul. Mai mult decat nimic nu are sens![1] – услышала я вслед…
– Я, конечно, изучал древние наречия нашего языка, но этот плохо понимаю. Откуда ты знаешь румынский? – спросил меня Юстин, усаживаясь на соседнее кресло в автобусе.
– Шутишь? Мы же на русском говорили. Он рассказал мне о том, что многие посетители трут ногу Грации, чтобы исполнилось их заветное желание. Примета вроде такая. Я тоже… – вдруг осеклась я, поняв наконец, что значат последние слова, произнесенные великим князем.
– Я дала согласие… – прошептала я…»
Эта история показалась мне чуть более романтичной, чем та, что случилась со мной, но… Боже мой, я вновь ощутила, как легкий ветерок играет
