преграды, и тогда постепенно, постепенно они должны будут стать участниками. Им придется стать саньясинами.
Я не разговариваю со студентами, я беседую только с учениками. Студентам пока позволено приходить, но довольно скоро это будет прекращено. Так что, Сантош, пока не поздно, пересеки зеленую линию! Потому что мне бы хотелось разговаривать только с моими людьми, – тогда я смог бы рассказать все, что мне хочется рассказать; тогда я смог бы положиться на них и быть уверенным, что все сказанное будет воспринято с доверием и с любовью; тогда я бы с самого начала знал, что перед ними можно раскрывать все, и что все будет понято правильно.
Как раз на днях я читал статью в «Индиан Экспресс». Журналист из этой газеты приезжал сюда всего лишь на два или три дня. В своей статье он пишет, что тысячи людей сидели так тихо, что было слышно, как на деревьях щебечут птицы. Люди были так безмолвны, как будто их вообще нет.
И какой же он делает вывод? Журналист решил, что это все было подстроено, что это был спектакль. Он подумал, что это было представление с целью произвести впечатление на несчастного журналиста из «Индиан Экспресс»! Он не смог в это поверить, потому что знает индийцев и знает, что такое индийские собрания.
Я тоже их знаю. Однажды на каком-то собрании я рассказывал о Кришне, а люди сидели, повернувшись ко мне спиной, и разговаривали друг с другом, сплетничали – спиной ко мне! Это был последний день. Я оборвал выступление на полуслове и ушел. Председатель собрания спросил: «Что вы делаете?» Я ответил: «Я ухожу навсегда! Я покончил с этими глупцами. Я говорю о Кришне, они пригласили меня, чтобы я побеседовал с ними, но, похоже, никто не слушает».
Этот индийский журналист, конечно же, наблюдал множество таких собраний. Поэтому, когда он увидел, что три тысячи человек сидят здесь в безмолвии, никто не шевелится, никто не разговаривает друг с другом, для него естественно было заключить, что это было сделано лишь для того, чтобы произвести на него впечатление.
Прощаясь с вами вчера, я заметил среди вас двоих человек, которые были здесь абсолютно не к месту. Когда я поклонился вам, они не отреагировали. И если вокруг меня окажется много подобных людей, от которых нет отклика, то я буду не в состоянии излить свое сердце; это будет невозможно.
Поэтому существует эта зеленая линия. Если ты хочешь ее пересечь, двери не заперты. Но не проси чего-то, пока ты действительно будешь не готов за это заплатить. А по мере того, как будут прибывать все больше и больше новых саньясинов, сидеть поблизости от меня смогут лишь те, кто по-настоящему устремлен и предан.
Я понимаю твою проблему. В том, чтобы сидеть поблизости, рядом со мной, есть особое благо. Контакт становится глубже, вибрация пронизывает вас полнее, потому что дело заключается не только в вопросах, на которые я отвечаю, или в словах, которые я использую. Самое главное – мое присутствие; вы должны испить его, и вы должны его переварить.
Но, к сожалению, я ничего
