style="font-size:15px;"> Ища огонь, отринув воду;
даря подмогу всем хромым;
шагая мимо леса, брода;
и вторя то, что я любим;
о травах, облаке заботясь
и обо всех, чей скуден ум;
с врагами и богами ссорясь,
не набирая войск и сумм;
даря, дарясь и торжествуя
уменьем дать и не просить;
и пред глухими повествуя
о всём уменьи слушать, жить;
за вдов помеченных печалью
прося, трудясь, и их храня;
и не тавру?я злой печатью
рабов; царящих не браня;
вещая словом среди суши
и кучи, где червя?т ужи;
и выступая за вседушье,
я сам остался без души.
Авианалёт
Меж оспин луж огни проказы,
дымятся струпья всех руин,
капель напалма, душат газы,
но битый город ещё жив.
И живы в норах змеи, мыши,
и люди, что равны им всем.
А смерть глядит в просветы крыши,
как раньше Бог на свой Эдем.
Окно роняет вновь осколки.
Водой плюёт из рваных труб
горящий дом, съедая полки,
траву? волос, кусок из губ,
из губ умерших, звавших Бога.
На звук молитв летел снаряд.
Горела жизнь и бант, дорога
и чей-то свадебный наряд.
Тревога била… запоздало,
и ног бегущих бег хрустел,
война шумела, злом хлестала,
но город жив, не опустел!
Ссылка
Безводье под мостами,
и солнца будто нет.
Стихи твои листаю.
Теперь они – мой свет.
И в памяти бриз веет
твоих кудрявых косм.
Тоска же слёзы сеет
осколочками рос.
Сырая пустошь. Осень.
Завесил высь туман.
И месяцев уж восемь
я твой не видел стан.
И тут я в наказанье.
Мне небо застит дым.
Разлука – истязанье
любовным, молодым.
И тут я, будто в кельи,
с одним окошком в мир.
В блокнотах бель и мели,
а где-то явно пир.
Лишь ночь и захолустье.
Колодцы, сны сухи.
Я о тебе, искусстве
не помню ни строки.
Да как всё это помнить,
когда вокруг ветра
повыдули наёмно
весь цвет из янтаря?
Но кончится всё это.
Не вечен ссылок срок.
И с крошкой искр летом
вернусь
