Я рабочие моменты ни с кем не обсуждаю. Извини, некогда рассиживаться.
* * *
Следователь подождал, когда за белым халатом эксперта закроется дверь и достал из сейфа пластиковую папку. Взвесил на ладони. Тяжелая. Среди аккуратно сложенных листов резко выделялись только два, в клеточку. Нервный, резкий подчерк, буквы пляшут вверх-вниз. В дело нужно было вложить рукопись, предположительно написанную Рябининым.
«Она его любила. Страстно! До боли! До полного опьянения!»
Бла-бла-бла… текст залит вином. «Она его ревновала, до безумства. Не хотела делить ни с кем. Даже с собой! Зачем было материализовывать дух? Как он посмел?
– Спи, – початая бутылка с вином опустилась на голову любовника. Пьянящая месть! Из раны булькнула кровь. Или вино?
– Умер? Жив? Ей было все рано. Видение исчезло во мраке.
Муза таяла, растворяясь в сознании возлюбленного. Становясь им. Нет! Наоборот. Он становился частью ее души. Тело лежало отдельно, как отслуживший скафандр космонавта, спустившегося с небес на землю».
– Далее не разборчиво, – пробубнил полицейский и захлопнул странное дело. Зачем давать ход мелочи? Опер прекрасно знал, что одного заявления соседки о дебоше на даче в ночное время недостаточно для продолжения уголовного дела. Кто кого бил? Не понятно. Потерпевших нет. Тело пострадавшего не найдено. И если сам писатель не проявится на горизонте в ближайшее время, то…
То Рябинина Олега Владимировича не объявят даже без вести пропавшим. Семьи нет. Детей и ближайших родственников тоже. Жил на съемной даче. Хозяин дачи отказался от претензий к квартиранту. Себе дороже. Кому нужен писака? Разве что Музе. И та испарилась.
«Эх, хоть вина попробовать. Или не надо? Мало ли что? – подумал следователь. – А если вино исчезнет? Дело закроют. Факт».
* * *
Из склада вещдоков бутылка с вином пропала в ту же ночь. В смену дежурного лейтенанта Аркаши Приходько. Скрыть факт пропажи, естественно, не удалось.
Объяснительная
«Я, лейтенант Приходько А. К., находясь на дежурстве в ночь с 12 на 13 июня, в трезвом уме и твердой памяти на склад с вещ доками не заходил. В двадцать часов пять минут в кабинет зашел следователь Карапетян. Он утверждал, что уголовное дело Рябинина закрыто. Значит и вещдоков не должно оставаться. Бутылка, то есть вещдок, была уже откупорена и наполовину выпита. Отказаться попробовать вино трёхсотлетней давности не хватило духу. Ровно в час двадцать 13 июня через окно в мою дежурку залетела женщина. Она намекнула на продолжение банкета. Я согласился. Она утверждала, что это все сон. А во сне я женщинам не отказываю. Особенно красивым. Мы допили божественный напиток и пошли танцевать сиртаки.
Виновным себя не признаю, потому как безмерно счастлив!
Намерен уволиться из милицейской службы, по состоянию здоровья, в ближайшее
