Аня у нас мессианская еврейка. Что это такое она сама тебе объяснит. С нашей пятеркой по научному атеизму этого не понять, но поскольку я отчасти в теме, объясняю для непонятливых: это помесь христианства с иудаизмом, дескать, вот придет Мессия и всех нас спасет.
– Шат ап! Заткнись!
– Молчу, молчу, молчу…
Тем временем они уже рулили по Бродвею.
– Стоять возле дома не могу. Взойдешь на крыльцо, позвони в домофон, тебе откроют. Удачи! Будут проблемы – звони.
Он нажал на кнопку с фамилией Norа Lipchitz и сердце его замерло.
– Who is…
– Michael
– Second floor…
Дверь была на цепочке, через узкую щель он увидел старуху с всклокоченными волосами и безумным взглядом слезящихся глаз. Дверь закрылась, за ней послышались какие-то шорохи, затем отворилась, и он вошел в плохо освещенную комнату.
Она была не такая уж старая, со следами былой красоты. Одета в просторный халат, опиралась на палку, и он заметил, что правая нога у нее в гипсе. Жестом свободной руки пригласила его войти и указала на просторный диван, стоящий как-то некстати посреди комнаты.
– Do you want to drink something?
– No, thanks
– I do – Сказала она и налила себе полстакана бурбона.
Ему вдруг показалось, что он сидит в кинотеатре, в первом ряду, и смотрит какой то зарубежный фильм. Желудок свело, хотелось спать, хотелось на воздух, хотелось домой…
– I’ll take you to your room. We’ll talk tomorrow.
Нора
Родители Мишеля Липшица эмигрировали в Германию из Польши, спасаясь от еврейских погромов. Юный Мишель попал под влияние социалистов, среди которых было немало евреев. После поражения социалистической революции в Германии, разгрома в Первой мировой войне и возросшего антисемитизма, он нашел себя в Бельгии. Победа революции в России обещала, что «большевизм» покончит с несправедливостью богатства и бедности, антисемитизмом, неравенством полов и т. д. и т. п. И он примкнул к коммунистам.
Женился он на девушке из Вильно, скромной, работящей, далекой от политики. Нора родилась в семье, где все крутилось вокруг отца, мать обожала его и девочке невольно передавалось это обожание.
Когда он уехал в Россию учиться коммунизму, мать зачитывалась его письмами, где он восхищался Москвой и «товарищами». Когда письма внезапно прекратились, она все никак не могла это осмыслить и считала, что он увлекся какой то большевичкой, которые по слухам, отличались свободными нравами.
Нора отца плохо помнила, своего еврейства не осознавала, но разговоры о справедливости и всеобщем равенстве прочно застряли в ее детской головке.
Когда немцы оккупировали Бельгию, ей было десять, и для нее ничего не изменилось, но когда мать нашила на ее пальтишко желтую звезду, тревожные мысли о несправедливости уже прочно ею овладели.
Офицер в гестапо, куда их с матерью вызвали повесткой, объяснил, что их отправляют в трудовой лагерь, разрешив
