подтянулся на больных пальцах и перевалился через подоконник. Полминуты я лежал и отдыхал.
Когда я выглянул в окно, то увидел, что мальчишка умудрился поднять лестницу вверх перпендикулярно земной поверхности.
– Денис, что ты делаешь, немедленно опусти ее обратно!
– Я прячу улики.
– Чего ты делаешь?
– Прячу улики, я такое в фильмах видел, лестницы нужно всегда убирать, как только напарник заберется в дом. Так всегда делается…
Я заметил, что лестница стала терять равновесие. Я хотел сказать об этом мальчишке, но не успел, потому что лестница упала на любимую тёткину теплицу. Звон разбитого стекла огласил окрестности.
– Это даже хорошо, – серьезно сказал Денис, – пускай думают, что у нас строительные работы, да и в стекле ее не особо видно.
Я отошел от окна, мне нужно было хорошенько успокоиться. Я стал ходить из угла в угол, размышляя, что делать. Вся моя голова была занята лестницей и разбитой вдребезги теплицей, которую тетка мне не простит. Поэтому я не сразу вспомнил, зачем я вообще сюда залез, а когда вспомнил, то испугался:
«Боже, я же в чужом доме! Сейчас набегут хозяева и вызовут полицию! А если в доме действительно труп, то есть тело убитой девушки, то меня сразу обвинят в убийстве, ведь выбраться я обратно не смогу».
Я посмотрел из окна вниз. Прыгать было высоко, но при желании можно. Я вспомнил о тетке, и понял, что прыгать, не найдя труп ее соседки, я тоже не буду. Нужно вначале осмотреть дом, а потом можно и прыгнуть.
Я открыл дверь из комнаты и выглянул. В доме было тихо и темно. Я постоял минуту, и тут до меня дошло: лестница упала с таким шумом, что будь кто-нибудь в доме то он давно бы уже выбежал на улицу ругаться и поднял тревогу. Конечно, можно предположить, что дом населяют глухие люди, но я сомневался, что молодая девушка, проживающая здесь, страдала глухотой.
Я вышел в полутемный коридор и стал двигаться наощупь. Постепенно мной стало овладевать беспокойство.
«А вдруг тетка права, и соседку убили? Нет, не нужно поддаваться таким глупым мыслям, только из-за того, что в доме занавешены шторы и выключен свет».
Я дошел до лестницы, которая вела на первый этаж в темный холл. Что бы не упасть в темноте, я взялся за перила и стал медленно спускаться по ступенькам. Чем ниже я стал спускаться, тем больше во мне нарастало подозрение, что в холле пред входной дверью кто-то лежит.
Я остановился, одолев лестницу на половину, и со своего места попытался разглядеть темное пятно, которое я заметил возле входной двери. В ушах моих зазвенел тетки голос: «Она лежит в черном пеньюаре с порезанной глоткой!» Я попытался отогнать его, воззвав к голосу разума, надеясь, что он заглушит теткин голос. Но, похоже, что у него был выходной, потому что теткин голос стал кружиться вокруг меня. Он, то нарастал басом, то булькал, становясь похожим
