style="font-size:15px;"> Главное было непонятно, что с этим делать дальше. Расспрашивать ее о том, с кем это она болтала, стоя под душем? Это было бы как-то глупо. Начать серьезные следственные действия – найти момент, чтобы проникнуть в ее сумку и телефон? Виталий чувствовал, что у него не хватит на это душевных сил.
Мир вокруг него играл красками и нежился. Но все эти краски и пальмы, и сияние лазури были ни к чему. Он вдруг вспомнил фразу какого-то писателя о том, что счастье далеко не всегда спешит туда, где ему уже накрыли стол.
Аля и дети сидели в кафе и делили пиццу.
– О! Вот и папа, – заметила жена, орудуя ножом. – Ты где был-то? Мы тебе все по очереди писали. Игнорировал нас?.. Гулял? А где?
Он сел за стол и сказал, что не будет пиццу. Потом заказал себе один капучино. Аля удивилась отказу, но осталась совершенно спокойна. Может, вспомнила о его намерении вести спортивный образ жизни и сесть на диету.
Он понял, что заводить какие-либо разговоры здесь, в этом райском месте, он не будет. Будет ждать возвращения в Москву.
Оставшиеся три дня в чудесном городке они провели мирно и спокойно. Аля более никуда не отлучалась одна. Купания и блуждания по магазинам происходили в привычном семейном формате. В предпоследний день жена купила себе короткие летние шорты. И успела прогуляться в них по набережной.
В Москве он пару раз, пользуясь случаем, пытался просмотреть входящие звонки на ее телефоне и мессенджерах, но, как и следовало ожидать, вход оказался закрыт паролем. Впрочем, никаких особых изменений в поведении Али не произошло. Жизнь шла своим чередом, хотя в первые дни после приезда он готов был к худшему: бурным признаниям, слезам, обещаниям уйти. Втайне он надеялся, что на такие резкие поступки женщине с двумя не очень большими детьми решиться трудно. Дни шли, и похоже было на то, что затевать какие-либо следствия или разборы уже не имеет смысла.
В общем, течение жизни вошло в привычное русло. Но с того самого дня, когда он подслушал тайный разговор стоящей под душем жены, он начал худеть.
Одноклассница
Они учились вместе с шестого по одиннадцатый класс. Андрей даже как-то сидел с ней за одной партой – целую четверть. Потом, правда, Марину пересадили к Светке Мухиной. Влюблялся он в нее примерно в ту же пору, что и все остальные – в девятом классе. Популярность Марины Левитиной тогда еще не достигла пика, но конкуренция за ее внимание уже была. Примерно в эту пору Марина превратилась из подростка в стройную девушку чуть выше женского среднего роста, кареглазую, светло-русую. Вместо косы, о которой Андрей тихо сожалел, она стала носить волосы до плеч, украшая их сиреневым или синим со звездочками ободком. У нее было округлое, милое лицо и забавная привычка шутливо раздувать ноздри чуть курносого носа, демонстрируя притворный гнев. Она не раз, стоя лицом к лицу с Андреем, весело говорила: «Кутейников, я тебя за-ду-шу!» Он очень надеялся, что она от слов перейдет к делу.
