Иглу сломали, тут он и испустил дух. Но вот ведь оказия, сам-то мертв, а тело его живет! Моют его, духами умащают, цирюльник особый при нем состоит. Ногти и патлы стрижет.
– Ждете, когда проснется? – усмехнулся Егор.
– Ну, не все. Некоторые. Их цельная ватага. Зовут себя кащенками. Блюдут верность заветам Кощеевым. А есть и кощуны. Эти, наоборот, про него кощунствуют.
Троица и повозка с дарами направились к воротам городища-кремля. Там стояли два меченосца в полном обмундировании: кольчуги на широких плечах, кожаные штаны с нашитыми на них пластинами-щитками, десницы на рукоятях мечей, в шуйцах – одинаковые щиты с княжьим гербом. На гербе был изображен конный воин, тычущий копьем в змия. Ниже красовался девиз: «Где твоя Регистрация?»
– Регистрация?! – ошалели близнецы.
– Потом объясню, – прошептал Неслух. – Сейчас надо почтительно побеседовать со стражей.
– Стой! – зычно приказал правый меченосец-охранник.
Процессия остановилась.
– Куда претесь, гости дорогие? – подал голос второй. – Валите отсюда, пожалуйста!
– Посланники шаха Исмаила персиянского прибыли ко двору князя мозговского Юрия, Близоруким прозванного, ибо близ руки его жизнь легка и счастлива. Отвалите, пожалуйста.
Егор и Иван недоумевали, что это за манера такая – хамить друг другу, но вежливо.
– Язык прикуси, милый посланник, – пробасил правый. – Ведь можно и в глаз получить, остерегись, ради всего святого. Есть ли у вас бумага с печатью шахской или вы оборзели и врете, как псы смердящие, будьте вы здоровы и многодетны?
Емельянов-младший открыл ларец и продемонстрировал два свитка с большими сургучными оттисками на тесемочках. Стража удовлетворилась, не утруждаясь рассматриванием печатей.
– Мухой шкандыбайте внутрь, добро пожаловать!
– Не задерживайте движения, помогай вам боги!
Хотя сзади никого не было, летописец попросил близнецов и погонщика вола поторопиться.
Когда ослик книжника поравнялся с охранниками, левый как бы украдкой спросил:
– Слышь, Неслух, а когда это ты заделался шахским послом, старый кочерыжник?
– Потом расскажу, вояка, для потехи торчащий, – пробубнил, не поворачивая высоко поднятой головы, летописец.
В кремле-городище было чисто и опрятно. Аккуратно стояли кружком идолы на специально отведенной площадке, терема смотрелись идеально. Почти как в Легендограде, только не из гранита, а из белого камня.
Но не внутреннее убранство княжьего посада вызывало сейчас подлинный интерес братьев Емельяновых.
– Как вы говорите-то тут! – воскликнул Иван.
– Тсс! – Неслух приложил чернильный палец к губам. – Не так громко. Дело в том, что у нас поветрие на так называемую «полукаретность». То есть, с одной стороны, хочется браниться, как ямщики, а с другой – надо объясняться, аки высокородные Закатные господа.
