называла некоторых детей из моего класса в школе), я считала их самыми красивыми бабочками, любуясь прекрасными темными крылышками с красными полосками и белыми пятнышками по краям, к тому же они напоминали мне модель самолета «Спитфайр», на котором летал папа. От этой мысли мне стало грустно, я опять вспомнила, что завтра он снова отправится летать на своих военных истребителях.
– Вот где моя любимая дочурка, и что же ты тут делаешь совсем одна?
Звук его голоса заставил меня вздрогнуть, ведь я как раз думала о нем. Оглянувшись, я увидела, как он приближается ко мне по веранде, дымя сигаретой, потом он бросил ее на землю и наступил, чтобы погасить окурок. Он знал, что мне не нравился сигаретный дым.
– Папуля, ты ведь не скажешь Дейзи, что видел меня? Иначе она сразу отправит меня в постель, – быстро протараторила я, когда папа опустился на ступеньки рядом со мной.
– Обещаю. Кроме того, разве можно спать, когда небеса послали нам такой дивный вечер. Полагаю, лучшего месяца, чем июнь, в Англии не бывает; все в природе просыпается от долгой зимней спячки, потягивается и зевает, разворачивая свои листочки и цветы на радость человеку. К августу внутренние живительные силы выгорают от жары, и природа вновь собирается погрузиться в сон.
– Так же, как мы, папа. Ведь зимой я с удовольствием ложусь спать, – заметила я.
– Именно так, милая. Никогда не забывай, что мы неразрывно связаны с природой.
– В Библии сказано, что все на Земле создал Бог, – с важным видом продолжила я, почерпнув эти знания на уроках Закона Божьего.
– Несомненно, хотя мне трудно поверить, что он уложился всего в семь дней, – с усмешкой произнес он.
– Как по волшебству, папа, верно? Точно так же Санта-Клаус умудряется доставить подарки всем детям в мире всего за одну ночь.
– Так и есть, Поузи, разумеется, по волшебству. Наш мир полон волшебства, и мы все должны считаться счастливчиками, ведь нам выпало счастье жить в нем. Не забывай об этом, ладно?
– Не забуду, папа. Папа?..
– Что, Поузи?
– Во сколько ты уедешь завтра?
– Мне надо успеть на поезд после обеда.
Я упорно смотрела на свои черные лакированные туфельки.
– Я беспокоюсь, что тебя опять могут ранить.
– Не волнуйся, милая. Как говорит твоя маман, «я способен выдержать любые удары». – Он улыбнулся.
– А когда ты вернешься?
– Как только мне дадут увольнительную, то есть довольно скоро. Присматривай за мамой, пока меня не будет, ладно? Я понимаю, что в одиночестве она чувствует себя здесь несчастной.
– Я всегда стараюсь, папа. Она грустит только потому, что любит тебя и скучает, верно?
– Да, Поузи, и я тоже безумно люблю ее. Только мысли о ней – и о тебе, малышка, – помогают мне в небе. Понимаешь, до начала этой проклятой войны мы прожили вместе не так уж долго.
– Ты
