настоящий друг.
Мы дружили в лицее, потом на несколько лет потеряли друг друга из виду, потом случайно встретились снова. Тогда я еще был женат. Он был рядом со мной, когда ступенька за ступенькой я спускался в ад. Он старался помочь мне, давал полезные советы, но я к ним, конечно, не прислушивался. Потом он стал обо мне заботиться с каким-то тревожным пристальным вниманием. И я решил, что схожу к психологу, которого он мне посоветовал. Его основной довод было трудно опровергнуть: принципы и идеалы, которые я всегда считал самыми главными в жизни и защищал при любых обстоятельствах, не уберегли меня от провала. Скорее напротив.
– Пойми, что это в чистом виде механика. Сейчас определенный набор мотиваций перестал работать, и ты не можешь двигаться вперед. Тебе их заменят – сначала одну, потом другую, пока не наступит новое равновесие.
– А если оно не наступит?
– Значит, ты не будешь упрекать себя за то, что сидел сложа руки. И у тебя появится новый опыт.
– Рассуждение не лишено здравого смысла.
– Ты и сам всегда так считал. Когда ты был на коне и верил в свою блестящую будущность, ты всегда посмеивался над неудачниками, которые винили в своем неуспехе коллег, время или судьбу, довольствовались тем, что признавали себя жертвой и махали на себя рукой.
– Хорошо, значит, ты считаешь, что мое мнение о психологах способствует депрессии, и вопреки ему я должен прибегнуть к их помощи? Так, что ли?
– Да, примерно так. Хорошо бы тебе пересмотреть твои жизненные принципы и найти новые, которые позволят тебе избавиться от угнетенности.
Перспектива показалась мне интересной.
– И ты всерьез веришь, что, если я расскажу о своих проблемах психологу, он поможет мне привести себя в порядок? Сможет найти травмы, которые испортили мне жизнь? Устранит ошибки в программе, и она заработает без сбоев?
– Именно так. И я тебе рекомендую не просто психолога, а врача, который вооружен знаниями о человеческой душе, почерпнутыми в доктринах буддизма, индуизма, в Торе. Он занимается вопросами пробуждения сердца, примирения человека с его окружением.
– Мне кажется, я все понял… – отозвался я не без иронии.
– Нет, не все. Не сопротивляйся. Ты все поймешь, когда с ним пообщаешься. Сходи, хотя бы из любопытства.
– О’кей, схожу, но только на один сеанс, чтобы составить собственное мнение.
– Нет. На пять сеансов. Одного сеанса недостаточно, чтобы узнать человека и войти с ним в контакт. А потом, если тебе не понравится, – бросишь.
И вот я сижу перед этим самым терапевтом, и должен сказать, что он мне скорее нравится. Он не похож на человека нашей эпохи: одет кое-как, причесан тоже, не старается вызвать симпатию. Он встретил меня с полным безразличием, и я решил: либо я ему нисколько не интересен, либо он как настоящий профессионал обозначает поле общения, в котором мы будем взаимодействовать
