виновато пожала плечами, – Будем пить чай?
– Надо блинов сделать. На помин, – вдруг сказала Валечка.
Шура испугалась, всплеснула руками, лицо её вытянулось, как у мертвеца, но спорить не стала. Со страху даже не стала спрашивать на чей помин.
Яйца, мука да молоко – вот и весь нехитрый состав блинов. Замешать их просто, сложно жарить – тут сноровка нужна. И хотя Валя усиленно лезла помогать старой Иванне, та её отгоняла:
– Смотри, какой у тебя блин вышел, смотри! – смеясь, показывала Иванна на неопределённого вида тестообразную массу. Валя тоже смеялась, и верещала:
– Бабуля, дай-ка я ещё блинок сделаю!
Когда блины ровной стопкой возвысились над тарелкой с отколотым краем и полустёршейся позолотой, повисло какое-то молчание, словно одухотворённое блинным запахом, и такое же сладкое и приятно-тяжёлое, словно утренний сон. Две женщины, неловко переминаясь с ноги на ногу, не зная, что делать. Александра ждала, что скажет Валя, а девчонка вдруг выдала:
– Ба, а как помин делать?
Странная вера в Валины способности заставляла Шуру думать, что та знает всё, но похоже, она была всего лишь обычной девочкой. Ну, может не совсем обычной, но всё равно ей надо было учиться и учиться.
– Погоди, – всплеснула руками Иванна, – Я, кажется, знаю, где смотреть.
Иванна вспомнила о том, как когда-то купила какую-то “русскую” или ещё какую-то энциклопедию. На голубой обложке сидел витязь, вперемешку с витязем, на обложке были и иконы, и какой-то святитель (в них Иванна не разбиралась, поэтому умела отличать только мужчин от женщин), светловолосые дети с одухотворёнными лицами – девочка в платке и мальчик, прижимавший крестик к груди.
Энциклопедию Шура нашла быстро, благо в доме было не так много книг, да и держала она их в порядке: каждая стояла, как солдат на плацу, вытянувшись во фрунт и плотно-плотно прижавшись-зажавшись между другими томами. Александра ставила книги так плотно, что вытянуть их можно было только всей стопкой.
Старуха потянула за корешок и кусок обложки оторвался и ровно пошёл “по шву”. Тогда Иванна захватила книгу по бокам двумя сильными пальцами так, что та, увлекая за собой графа Монте Кристо с одной стороны, и Горького – с другой, вылетела едва ли ни со звуком пробки, вылетающей из бутылки шампанского. Опасаясь, что на шум прибежит внучка, старуха склонилась к полу, и её старая, вытянувшаяся от тягот жизни грудь, тут же стала мешать дышать, но старуха, не обратив внимания, шустро подняла книги и поставила их на полку. Казалось, даже дерево, удерживавшее все тома и томики, вздохнуло с облегчением, когда Иванна вытянула эту энциклопедию.
На летней кухне было порядком светло и уютно от блинного пылу-жару, правда, прохлада всё ещё стелилась по полу, по стенам и рядом с окнами, овевая вьющимися потоками всё, чего касалась. И бабка, и внучка склонились над энциклопедией. Но в ней не нашлось ничего, кроме молитвы “Отче наш”. В основном в книге коротко рассказывались
