разглядывала всё не без интереса. Она не спешила уходить. Она, конечно, на самом деле всё это видела и помнила. Но впервые осознание было столь ярким и впечатляющим.
– Хорошо, – протянула она, заглядываясь на блестевший в закатном солнце купол колокольни. Только сейчас поняла она, что было очень странно, что вечером разошлись облака, и луч света спустился на землю не сбоку, а с самого-самого верха.
– Как печально, – прошептала Валечка.
А старуха, напуганная собственной внучкой, вдруг сорвалась:
– Что!? Что?! Что ты там шепчешь?! – выкрикнула она и прошептала тихо-тихо – Чёртово отродье.
Валя дёрнулась, как от пощёчины, а Александра, осознав, что только что сказала, забормотала, словно ничего не имела в виду, быстро-быстро зашагала, крепко держа внучку за руку, она даже не оборачивалась, так ей было стыдно.
– Прости меня, дуру старую, – тихо в баранку руля сказала Шура, когда они уже сидели в нагретой солнцем “буханке”.
Валя вздохнула, но это был такой, примирительный вздох из разряда: “Что уж с тобой, бабуля, поделать!”
До дома они обе добрались без приключений, не встретив ни полиции, ни милиции, ни лихих людей. Александра, пусть усталая и разбитая, но выскочила из машины первой, бросилась проверять Санька, а тот, как валялся на старом, разбитом топчане с утра, так и продолжал дрыхнуть, пьяно похрапывая перегаром.
– Бабушка, – Валя выглянула сбоку от забора.
– Иди-иди отсюда, – страшным шёпотом выдала старуха, – Иди, пока он спит.
– Его нечего больше бояться, бабушка, – по-взрослому серьёзно и одновременно по-детски звонким голосом сказала Валя.
– Нет, – упёрлась Александра, – Уходи. Уходи, я сказала.
Валя хмыкнула, но отошла. Она настолько была поражена открывавшим перед ней миром, что ей было интересно совершенно всё. И ей было без разницы за чем наблюдать: за спящим алкоголиком или за бабочками, весело порхавшими вокруг цветов, или за небом, прекрасным и таким далёким, или за птицами, пусть даже самыми обыкновенными. Для неё весь этот мир был удивителен. Она и раньше всё это видела, но вся её душа вместо того, чтобы воспринимать красоту окружающего мира, отдавала все силы на борьбу с демонами.
– Как красиво! Как же красиво! – вырвалось у неё из груди, и в этом возгласе было всё: и счастье от избавления, и мука за все потерянные годы.
В это время Шура мрачно осматривала пьяного Сашку. Судя по всему, спать ещё будет долго. У неё на миг возникло невероятно сильное желание тюкнуть этого урода чем-нибудь, чтобы он так и не проснулся. Но… Но впечатления от обряда были столь сильны, что Шура теперь настороженно вглядывалась в каждый куст и каждый камень, не то ощущая, не то боясь обнаружить душу за ними. Сплюнув и зло оглядев алкоголика, Шура направилась домой. Убивать камнем она его не будет, она лучше сварит самогону покрепче. Тем более, что Сашка вконец обнаглел, и стал утверждать, что “больная Валька”
