чего приблизилась к перилам со своей стороны. В естественном освещении волосы казались ещё ярче. В её густых прядях словно разгорелся самый настоящий пожар. Изящное, в форме сердца, лицо ласкали лучи заходящего солнца, а с губ не сходила лукавая полуулыбка-полуухмылка. Склонив голову набок, она окинула меня лисьим взглядом и ехидно пропела:
– Боюсь, ты не подозреваешь масштаб моей фантазии, красавчик. И не смотри на меня так, я в бронежилете, – она щёлкнула аккуратными пальчиками почти возле моего носа.
Сквозь закрытую дверь раздался громкий щелчок и радостные голоса друзей. Вспыхнул верхний свет, снова загудели мощные усилители, и я не смог сдержать торжествующий улыбки.
Наклонившись вперёд, к её миловидному лицу, почти с извращённым наслаждением я прошептал:
– Сегодня все мои песни посвящаются только тебе.
И развернувшись, ушёл обратно в комнату, чувствуя всем своим существом, как она мысленно кидает мне в спину острые кинжалы. Но она ещё не знала, что и я был в бронежилете.
– Ну что, друзья, вдарим року в этой дыре? – заорал я, обхватив рукой стойку. – Хочу отрепетировать экстрим вокал!
Взвизгнула гитара, громыхнули тарелки, лаская мой слух своим идеальным звучанием. Кажется, теперь это лучшая репетиция. И стоило мне представить разъярённый тёмно-зелёный взгляд и поджатые губы, настроение взлетало до небес, а голос обретал небывалую мощность. Казалось, сегодня мои связки поцеловал сам Иисус.
Два-один, лисичка. Твой ход!
Глава 5
Очередное утро. Я снова не выспалась, снова не поела, снова тороплюсь. Одно радует – за стеной ночью царила относительная тишина. Но вечером они оттянулись по полной программе, наградив весь подъезд порцией «отменной» музыки. Богдан орал так громко, словно над ним проводили настоящий сеанс экзорцизма, а сам он ползал по стенам, как те жуткие люди из ужастиков, когда их окропляют святой водой.
Закрыв дверь, я, отчаянно зевая, поскакала вниз по лестнице. Вдруг со всей силы врезалась во что-то мягкое и плотное, похожее на мякиш от хлеба или переспелый помидор.
– Сашенька, доброе утро! – заговорило тело гнусавым голосом Василича. – Куда в такую рань?
– На работу, – я отпрянула от дурно пахнущего тела, пока он не стал лапать меня своими ручонками. – А вот ты куда? Ты же у нас птица поздняя. Или решил всё-таки внять советам гражданских и выгнать наглых неформалов?
Я потёрла ушибленное плечо.
– Чего? – добродушное лицо Василича исказилось в полном непонимании, вызывая у меня тяжкий вздох. Да уж, Морозова, с ним же чем проще, тем лучше.
– Чего забыл здесь в такую рань, спрашиваю?
– А я как раз к тебе, кстати! – похлопав себя по карманам, он извлёк из одного изрядно помятый листочек и с довольным видом протянул его мне. – Вот, штраф тебе иду вручить.
– Уверен, что мне? – удивилась я. – Может, всё-таки в двадцать шестую?
Василич покачал головой.
– Нет,
