так почему именно мне выпало все исправлять?
– Mae gennych atebion y tu mewn i chi.
– Что? Какой это язык?
– Я сказал, что все ответы находятся внутри тебя.
– Это не ответ. А просто еще один способ заявить, что я все узнаю со временем, – фыркнула Фэллон. Но, как бы ни хотелось ей игнорировать загадочного спутника, любопытство оказалось сильнее. – Так что это был за язык?
– Валлийский.
– Твой родной? Ты жил в Уэльсе? – Спрашивая, Фэллон пыталась вызвать в памяти карту и найти на ней названное место. Она обожала карты.
– Да. Ты знаешь, где он находится?
– В Великобритании. И граничит с одной стороны с Англией, а с другой – с Ирландским морем.
– Превосходно. Твои познания в географии удовлетворительны. В отличие от знания языков.
– С какой стати родителям учить нас валлийскому? Да они его и сами не знают. Кроме того, вряд ли мне придется когда-нибудь там оказаться. – Фэллон пылала от гнева и обиды за семью, слова сочились ядом. – Они научили нас с братьями читать, писать и самостоятельно думать. Мы изучали математику, естественные науки, историю и географию. Учились читать карты и составлять их. В поселковую школу слишком часто ходить было нельзя, чтобы не привлечь к ферме внимание Мародеров и Темных Уникумов. Зато отец помогал соседям отражать их набеги и вместе с мамой научил нас сражаться.
– Родители научили тебя очень многому, – кивнул Маллик. – Например, магии и уважению к земле. И самому важному – преданности. Этот урок ты усвоила отлично.
– Этому нельзя научиться. Ты либо предан кому-то, либо нет.
– Как бы ни разнились наши взгляды, – собеседник тепло улыбнулся девочке, – помни: моя преданность принадлежит тебе.
– Лишь по долгу, а это совсем другое.
– Ты права, – взвесив ее слова, отозвался Маллик. – Но преданность от этого не становится менее ценной. И я останусь верен тебе до конца.
Несколько миль они проехали в полной тишине. Вопросы копились в голове Фэллон, пока не прорвались наружу.
– Почему ты покинул Уэльс?
– Меня призвали.
Она вздохнула так протяжно и насмешливо, как умеют только тринадцатилетние подростки, вынужденные иметь дело с раздражающим высокомерием взрослых.
– Я бы поинтересовалась, кто именно тебя призвал, но уверена, что услышу очередное «узнаешь в свое время».
– Так и будет, поверь. Как и ты, я тоже когда-то был молод и точно так же дивился, по какой причине именно мне выпала сия доля. Поверь, я знаю, каково это – покинуть родной дом и семью.
– А у тебя есть дети?
– К сожалению, сей дар обошел меня.
– Но ты подарил мне плюшевого медведя.
– С твоей стороны было щедро передать игрушку младшему брату, оставить ему на попечение хоть толику себя.
Фэллон постаралась отбросить воспоминания об Итане, так как они грозили снова вызвать слезы.
