до покоев баронессы.
Кассандра Вук, урожденная Шульц, сидела на одном из удобных кресел, сделанных специально под нее на заказ. Она была уже немолода. Пятнадцать лет, прошедших с момента рождения ее собственного сына, не сделали ее красивее, тем более что данным качеством она никогда и не обладала. Как только муж стал относиться к ней с неприязнью (что сказано не совсем верно, ведь он ее когда-то почти полюбил, а, как известно, чем сильнее любится, тем сильнее потом ненавидится) Кассандра начала еще и стабильно толстеть. Год от года она набирала по несколько килограммов и к моменту данного повествования представляла собой уже достаточно дородную даму, с обвисшими щеками, маленькими водянистыми глазками и большим ртом, устроенным так, что создавалось впечатление, будто Кассандра все время саркастически ухмыляется. На верхней губе девичий пушок уступил место отчетливо выделяющимся жестким усикам. Голову баронессы покрывал аттифэ, украшенный пером и различными драгоценностями, а в небольшие уши ее были вдеты огромные золотые серьги с маленькими сияющими бриллиантами.
Когда Джон вошел, леди Вук закинула в рот очередную порцию фундука, откинулась в кресле и довольно заработала челюстями. Братья также были в помещении. Аластор высматривал что-то в окне. Родрик, как и мать, сидел у стола и блаженно жевал спелые сливы с огромного подноса.
– О, а вот и мой старший сын! Наконец-то мы тебя дождались, – жеманно улыбнулась Кассандра. Она и сыновья барона от Мелинды Барр давно уже обращались друг к другу словно настоящие дети и их мать.
– Приветствую вас, матушка! А вы, паршивцы, не могли меня дождаться?
– Тебя посылать только за смертью! – недовольно сощурил глаза Аластор. Его светлые волосы были собраны сзади в небольшой пучок, подбородок украшала козлиная бородка.
– Это тоффно! – вторил ему Родрик с набитым сливами ртом, плюясь фруктовым соком.
– Да пошли вы! – огрызнулся первый наследник.
– Успокойтесь! Вам не время сейчас выяснять, кто выше писает на стенку. Ну, что там твой отец и, по совместительству, мой муж? – леди Вук пристально посмотрела на Джона.
– Знаете, матушка, кажется, отцу действительно стало лучше.
– И в чем же это проявляется, мой возлюбленный сын?
– Язвы подсохли, не кровоточат. Его бьет лихорадка. Организм борется с хворью.
– Хм, больше похоже на предсмертную агонию.
– Да, но язвы…
– Ах, сын мой, что язвы? Он очнулся?
– Нет.
– Он заговорил с тобой? Или, может, он что-то бормочет в бреду?
– Нет.
– Не вижу причин беспокоиться, – Кассандра вновь расслаблено развалилась в кресле. Взяв со стола чашу с вином, она отпила. Огромный сапфир блеснул на ее указательном пальце. Она позвонила в колокольчик, и вбежал слуга. – Подавай мой любимый малиновый пирог.
Джон пораженно смотрел на мачеху.
