выздоровеет.
Он как будто снова учился писать, медленно выводил букву за буквой.
Сначала заглавие статьи «Поручительство», потом последовало предложение «…и был опрошен каждый: согласен ли он принять на себя выполнение заповеди «и люби ближнего, как себя»»… Он остановился. Буквы двоились.
Он прищуривался, пытаясь свести их в одну строчку.
Откинулся на спинку стула.
Ривка решительно сказала: «Завтра же мы переедем отсюда. Мы поедем в Яффо. Мы будем жить у моря, и ты сможешь свободно думать и писать».
Так всё и произошло.
И снова, на утро, старая арба, запряженная полинявшим осликом, раскачивалась по булыжной мостовой, увозя семью рава Ашлага из Иерусалима.
Он с детьми сидел на арбе, а Ривка, с ребенком на руках, шла рядом, придерживая мужа за плечо.
Жители Иерусалима могли убедиться воочию, что имущества семья Ашлагов не нажила.
Два узла детских вещей, связка книг, немного одежды – вот и всё. Они сняли комнату в старом Яффо недалеко от моря.
Здесь солнце было ласковым, ветер приветливым, не то, что в Иерусалиме. А дальний шум прибоя действительно успокаивал.
Днем они вышли на берег моря.
Было тепло.
Дети радостно играли в песке, старшие следили за младшими.
Рав Ашлаг устало сел рядом, долго смотрел, как на его глазах возникает песчаный городок.
Дети строили его сообща, не спорили, дело ладилось.
– Хотите, я расскажу вам короткую притчу? – спросил он детей.
– Да-а! – они быстро расселись вокруг отца.
Это было такой редкостью, отец был для них недосягаем, и вдруг он сам захотел рассказать им притчу. Они с нетерпением ждали рассказа.
А он хотел проверить на них новую статью, которую начал. Статью «Поручительство».
– Два моряка плывут в одной лодке, – начал он. – Они вышли в открытое море, уже не видно берегов… И вдруг один из них берет в руки сверло и начинает сверлить дырку под собой. Второй кричит ему: «Остановись! Что ты делаешь?!» А тот отвечает: «А какое твое дело, я же сверлю дыру под собой, а не под тобой!»
– Вот глупый-то! – удивилась Бат-Шева. Ей было 13 лет.
– Почему глупый? – спросил рав Ашлаг.
– Но ведь они же в одной лодке плывут, – сказал пятилетний Шимон.
– Правильно, Шимон, – отец обрадовался, как ребенок.
– И из-за этой дырки оба утонут, – пояснил Шимон.
– Умница! – рав Ашлаг погладил его по голове. Тот победно посмотрел на сестру.
Ривка улыбалось. Она сидела на песке рядом, держа на руках годовалого Шмуэля.
– Кто скажет мне, о чем говорится в этой притче? – спросил рав Ашлаг.
– О том, что мы все плывем в одной лодке, – ответила Бат-Шева.
– Кто это все?
– Все евреи! – ответил Шимон.
– Весь мир! – сказала Бат-Шева.
– Ну и что? – спросил рав Ашлаг.
– А то, что мы не понимаем, что
