он был несгибаем. Смотрел на меня с очень мягкой ухмылкой и хлопал глазами.
Я развел руками.
– Ты подонок, Паша, – сказал я.
Тогда он встал и вежливо ответил:
– Наш разговор закончен, Семен Матвеевич, Вы можете возвращаться в свой Израиль. Давно хотел Вам сказать, что Ваше отношение к арабским гражданам просто возмутительно.
Пытаетесь взывать к совести, а сами?! Всего Вам хорошего!
Я вышел из здания.
Понимая, что все было зря.
Выпрямился, боялся, что меня таким увидит Полина Борисовна.
Но она ждала меня через дорогу, на скамейке, у автобусной остановки.
И на счастье, не смотрела в мою сторону, а задумчиво разглядывала свои руки.
Было все, как в кино: ветрено, пустынно, скрипели деревья, и летела над асфальтом пыль и всякий мусор.
Полина Борисовна казалась мне еще более одинокой.
Я подошел, улыбнулся.
Она меня ни о чем не спрашивала.
И я ничего не говорил.
Вечером друзья собирались в Доме кино. Я не пошел, позвонил, что не смогу прийти, они страшно удивились.
Но я ведь уезжал назавтра, не мог оставить Полину Борисовну одну в этот вечер.
И мы очень хорошо поговорили!
Я рассказал ей, что учу каббалу.
Сказал, что именно этим каббала и занимается – строит отношения между людьми. Чтобы оставались Людьми в любых обстоятельствах. Она слушала меня внимательно.
Я рассказал ей о своих друзьях, о том, что счастлив.
Она очень радовалась.
Вспомнили былые денечки. Я принес шоколадный ликер, знал, она любит. Выпили чуть. А потом она говорит:
– Не так мне надо было жить, Сеня.
– Давайте о прошлом не говорить, Полина Борисовна, все, что было, было правильно.
– Нет, неправильно, – отвечает. – Ведь я помню, как развивала им мозги, чтобы были уверены в себе, чтобы в любой ВУЗ могли поступить. И действительно, о них всегда говорили: «Это ученики Полины Борисовны, они все образованные».
– Но это неправильно, Сеня, – она говорила тихо, но очень внятно. – Это неправильно. Потому что все должно ложиться на доброе сердце, а не на развитые мозги, ты понимаешь. Это не потому, что он со мной так поступил, я не о себе, Сеня.
– Понимаю, – сказал я, – очень хорошо Вас понимаю.
– А я не думала так. И сама ими гордилась, и собой тоже гордилась, чего скрывать. Математиков растила. Вот они и выросли… математиками.
Полина Борисовна замолчала, потом сказала:
– У него ведь, Сеня, сердце каменное.
И добавила:
– Их ведь, Сеня, миллионы таких!.. И это мы их такими вырастили. Что я ей мог сказать?! Что полностью с ней согласен?! Что прежде всего – воспитай Человека, а уж потом вкладывай в него все, что хочешь. Но в Человека! Понимающего, что мы не можем быть волками друг другу… Понимающего, что именно Любовь правит миром, но не любовь к себе.
Я кивал головой, слушал и молчал.
