прочитал про себя молитву.
– Но мы ожидали, что ассирийцы начнут эту стену сразу же штурмовать,– дополнил своё донесение военачальник.
– Во-от как…И что же в итоге?
– Всё обошлось, – оправдываясь, ответил царю Набунацир. – Ассирийцы увязли в Новом городе. Их в эту часть его вошло всего тысяч двадцать. Этого слишком мало. И я считаю, что это просчёт ассирийцев. Если бы они в это же время и начали штурмовать Старый город, то я уж и не знаю, чтобы тогда было…Натиска с двух сторон мы наверняка бы не выдержали.
– Ла-а-адно, – Шамаш уже более спокойным тоном продолжил, – у меня к тебе будет важный разговор.
Сказав это, Шамаш на какое-то время замолчал. Он наморщил лоб и призадумался.
Сводный брат Ашшурбанапала напряжённо сейчас размышлял над тем, как же начать ему этот разговор. Разумеется, всё говорить даже Набунациру ни в коем случае Шамаш не собирался. Кое-что он ему написал и оставил этот папирусный свиток на кресле в Тронном зале. Папирус он запечатал и скрепил своей печатью. Это он сделал для того, чтобы его не сразу нашли и лишь только через день-другой смогли бы прочитать.
Ему, Шамаш-шум-укину, важно было хоть как-то оправдаться в глазах вавилонян, которых он по существу намеревался в самую неподходящую для них минуту оставить один на один с озверевшим непримиримым врагом. А ведь вавилонян подтолкнул к восстанию против Великого царя именно он, Шамаш-шум-укин. А вернее не только он, но и его тесть.
Именно они были главными зачинщиками этого возмущения.
Ну и где-то через день-два вавилоняне обязательно хватятся, что его в осаждённом городе уже не будет. Однако ему очень важно было, чтобы это произошло не сразу.
Наконец, Шамаш-шум-укин почти что вымучил из себя. Растягивая почти каждый слог, он произнёс:
–… Н-на… На-абунацир… я давно хо-отел те-ебе… Ты знаешь, я уже думал отметить тебя…Да, да! Я тебя с-собирался отметить…
Военачальник удивился началу их разговора. Как-то необычно он начинался, и более чем странно, однако Набунацир не показал виду что удивлён и благоразумно промолчал.
А что же сводный брат Великого царя?
Ну а тот, с трудом подбирая слова, и иногда по-прежнему спотыкаясь, не без усилий, но всё-таки продолжил:
– И не говори мне: мол э-этого не надо делать, и что… не ко времени. Как раз это ко времени! Ты это заслужил! И вот я объявляю, что с сегодняшнего дня… Да… именно, с сегодняшнего… я назначаю… Ты… у меня будешь… туртаном! Теперь тебя объявят главнокомандующим… Над всей вавилонской армией! Жезл ты получишь… Да! Его ты удостоишься… и прямо… А-а, что тянуть? П-прямо сейчас я его тебе и вручу.
И Шамаш-шум-укин, после этих слов, прошёл к столику, где уже находились булава с железным массивным навершием и печатка с древним гербом Вавилона, взял их и вручил всё это Набунациру.
Главный военачальник сводного брата Ашшурбанапала принял жезл и печать туртана, которые Шамаш до этого всё время держал при себе и
