вкусно, – попробовала Мария. – Это зерна? Сначала подумала – орехи! Как вы такие лепешки печете? Мне бы рецепт узнать.
Хозяйка беспомощно оглянулась на мужа. Гостья повторила вопрос.
– Моя не пекла, – отрицательно качнул головой Степан, сидящий у печи с каким-то задельем. – Майис лабырык пекла.
– Научите меня?
– Моя не могу, Майис делай лабырык там, – он ткнул пальцем в печную плиту.
– Так я у Майис и спрашиваю, – удивилась Мария и наконец догадалась, что хозяева не поняли обращения на «вы». Демократичное «ты» остается у якутов неизменным в любых ступенях отношений.
Смущенно прихлебывая забеленный молоком чай, она не решалась справиться о том, что волновало ее больше всего. В просторном дворе Васильевых Мария не заметила хлева.
Редко кто из колхозников держал скот. Себе дороже выходило из-за высоких государственных сборов. «Коровьих» усадеб в деревне было по пальцам пересчитать, поэтому за литровую банку молока, если еще повезет столковаться, хозяева требовали двадцать рублей. Впрочем, столько же, говорят, он стоил и в продуктовых точках Якутска, хотя закупщики в погашение сельскохозяйственного налога забирали часть надоенного по цене меньше рубля за литр. В местном магазине молоком почему-то вовсе не торговали.
Майис словно почувствовала мысленные метания гостьи и сообщила:
– Стапан искал молоко купит-продать!
Оказалось, Степану удалось договориться с владельцами дойных коров. После сдачи поставок у них оставалось целое ведро молока. Проникшись бедственным положением вдовы с «кирпички», они условились продавать ей два литра в день всего за четыре рубля. Почти даром!.. К тому же выяснилось, что эти сердобольные люди живут на краю села возле заводского околотка.
У Марии камень с души свалился. А сюрпризы на этом не кончились! Майис приготовила девочке роскошное приданое: берестяной рожок для кормления и девять бесценных по уникальным свойствам подгузников – лоскуты тонко выделанной жеребячьей шкуры.
Ворс на ощупь был изумительно мягким. Влага, пояснил Степан, не утяжеляет шерсть северных лошадей – волоски ее полы и воздушны. Стирка меховым подгузникам не требовалась, они быстро отчищались и высыхали, а чтобы запах выветрился, достаточно было подержать их на морозе.
Подарила Майис и аптечный пузырек с коровьим сосцом:
– Один, дба три день ына́х[14] сиську чай кидай, мала-мала кипит, огокко молоко корми. Потом сиську ыт[15] кидай, ыт ам-ам.
Мария сообразила: пока ребенок не приноровится к рожку, можно прикармливать из сосца, слегка прокипятив его, а по истечении трех дней выбросить сосец собакам. Растроганная, она не знала, чем отблагодарить Майис, и предложила научить ее русской грамоте.
– Оголо́р[16] болсой дба, три год – соло́[17] есь, пасиба, – согласилась та.
Степан ухмыльнулся:
– Грамотнай
Ынах – корова, здесь – коровью (якут.).
Ыт – собака (якут.).
Оголор – дети (якут.).
Соло – свободное время, досуг (якут.).
