придурки, мудилы, всякий там генный мусор, результат нерешительности правительства при принятии закона о стерилизации населения по социальным показаниям, генный мусор сожжёт её «по приколу»…
Пробка кончилась, все поехали быстро, я втапливаю как следует, на бело-полосатом островке стоит дэпээсный фордик, я подлетаю, подруливаю вплотную, там дремлют два молодых инспектора, один открывает глаза удивлённо и сонно, я опускаю стекло.
– Черножопые мучают русскую машинку, – говорю я. – И если у вас осталась хоть капля русского достоинства…
И по глазам вижу, что он меня понял.
Начинается погоня. Инспектора врубают маячок, я еду за инспекторами, до чего же хорошо, когда впереди кто-то с маячком, за мной выстраивается ещё целая свита, но они не в этом смысле, не на защиту бедной машинки, а им просто нужно побыстрее.
Фордик мигом настигает черножопых, садится им на хвост.
Черножопые выскакивают на Звенигородку в направлении области. Поняли, что сейчас возьмут за жабры.
Лейтенант приказывает им остановиться, но они только прибавляют газу, бедная, маленькая машинка, как ей тяжело, трудно дышать, бьётся её изношенное сердечко, болят колёсики…
Такую старенькую машинку догнать на форде – раз плюнуть. Инспектора теснят черножопых к обочине, давят на психику сиреной и проблесковым маячком.
Вот бы расстрелять черножопых из автомата! Ведь у инспекторов наверняка есть автомат… Только не на ходу, а то можно ранить машинку, а сперва вытащить черножопых наружу и…
Машинка задевает мордочкой о полосатый столбик, ей больно, и за это они тоже ответят, а машинку я возьму себе, полечу, отмою, пусть стоит у меня в саду для красоты, просто так, на заслуженном отдыхе, или сделаю из неё домик для кошек.
Пожилые кошки живут в старой машинке, чудесно, правда?
– Камандыр, камандыр, – канючит главный черножопый…
– ОСАГО нет, а дури небось под завязку наклал? – спрашивает старлей. – Сержант, начинайте досмотр транспортного средства…
Мандарины, яблоки и ананасы катятся по придорожной померкшей траве, мы со старлеем решаем отдать фрукты сиротам, бедным детям, которым не хватает, хотим куда-то отвезти, но сироты уже сами бегут к нам отовсюду, машины, полные сирот, останавливаются у обочины, сироты вылезают из иномарок, выбегают из супермаркетов, старые и молодые, с портфелями и корзинами, они путаются у нас под ногами, дерутся за фрукты и мы отходим в сторонку.
Старлей снимает фуражку и вытирает ладонью лицо.
– Ваши документики, – говорит он мне устало.
Это для порядка, так надо.
Я даю ему права, он смотрит и недоверчиво вскидывает на меня свои светлые глаза. Он хмурится и недоумевает.
Права мне предстоит менять через месяц, я получила их десять лет назад, а за десять лет сильно изменилась.
Теперь у меня совсем другое лицо.
Театр – юношеству
А если у них лазерные указки?
Я
