плохо слышно или вообще пропадает сеть, а маму волновать нельзя. Алёшу я помню пышноусым румяным красавцем. Я его знаю давно, с юности. И его маму тоже. Помню, он хотел открыть железную банку с горошком, взял консервный нож… «Не трогай! – прикрикнула мама. – Поранишься!» И долго стучала ладонью по деревянной рукоятке, тщась вогнать нож в железо, от натуги и боли морща породистое лицо…
Алёша – актёр. Давным-давно, в середине девяностых, когда по театральным чердачкам и подвальчикам стало затеваться что-то интересное, я принесла Алёше стопку пьес новых авторов – товарищ юности всё-таки, актёр, пока что не у дел…
Через несколько дней Алёша позвонил и сказал, что они с мамой всё прочли, посоветовались и решили не размениваться, а ждать серьёзной роли у большого режиссёра. Пришлось обойтись без Алёши. В новых спектаклях сыграли Толя, Володя, Гриша, Вика, Маша, Лена, Виталий, Женя, Паша, Андрей, да-да, те самые, которые теперь на обложках журналов, в телевизоре, на красных дорожках…
Алёша иногда работает на озвучке, пооблез, каждую осень ездит в Кисловодск (с мамой), но всё ждёт серьёзной роли у большого режиссёра. Не вешает, что называется, носа… «Бертолуччи и Стораро ждут ребят», ага.
Пока стояли из-за Алёши, Никола и Валентина Вадимовна опять покурили, Игорёк пожевал, все пописали.
– Ась, ты не устала? – спросила я, когда проехали и Покров, и Ковров. – Хочешь, я поеду?
– Я тоже могу, – приосанился Игорёк. – Скажите, если что.
Игорёк может! С юных лет, с десятого класса, он всё норовил подружиться с девушкой из семьи побогаче, с машиной и заграничными командировками родителей. Почему-то некоторые, и главное, сам Игорёк, считали его красивым и каким-то необыкновенным. Может быть, просто необыкновенным лентяем и балбесом? Игорёк и по сей день продолжает финансово опираться на прекрасный пол, странствуя от тёти к тёте, канюча, что у него нет каких-то там часиков, которые есть у Вадика, и машина гораздо хуже, чем новая «вольво» этого гада Валеры… Самое интересное, что дамы, вместо того чтобы дать Игорьку хорошего пинка для ускорения, принимаются вкалывать побольше, стараясь обеспечить Игорька заветными часиками и достойным такого красавца автомобилем. Теперь, очевидно, у Игорька трудный период «межбабья», и он тащится с нами, притворяясь, что делает нам одолжение.
Вечером мы приезжаем в пгт. 12 Июня. Оказывается, прорицатель сидит в соседнем городке, где нет гостиницы, и нам предстоит ночевать здесь. Все это знали, только я как-то прошляпила, не поняла. В гостинице так в гостинице, тут никого нет, кроме нас, цены смешные, и мы жируем – живём по одному в трёхместных номерах.
Наутро выясняется, что мы должны ждать, когда нам дадут отмашку ехать к прорицателю. А когда – непонятно. Никто из нас не нервничает.
По-моему, всех всё устраивает, спешить некуда, никому никуда не надо, мы вольные стрелки. Главное, считать себя вольным стрелком, человеком, добившимся
