там происходило за высоким забором, не знал никто. Ходили только легенды о полулюдях-полузверях, которые жили на землях профессора Моро. Но эти легенды не достигали Лондона. Если бы Уэллс не рассказал мне о них и я своими глазами не увидел Двуглавого, то никогда бы не поверил в реальность происходящего. Теперь же я верил в то, что жители Резервации существа необычные, и профессор Моро, вероятно, далеко продвинулся в своих изысканиях.
Клуб «Ленивцев» на время прекратил свое существование, чтобы через несколько лет возродиться, но на этот раз он состоял только из единомышленников Гэрберта Уэллса. Новые члены клуба, если даже и имели другие взгляды на проблемные вопросы, все равно способствовали развитию и научным изысканиям Уэллса, и пусть и маленькими, но шажками приближали его к созданию Космополиса.
Но теперь у него появились конкуренты, которые видели эту идею по-своему и не хотели мириться с Уэллсом в качестве соавтора проекта. Одним из них стал Томас Эдисон, бывший друг, а ныне непримиримый враг.
И если Циолковский был занят собственными изысканиями и не вспоминал даже о бывших друзьях, то чего ждать от профессора Моро, Уэллс не знал. Но визит Двуглавого говорил, что профессор помнит о старом друге и, быть может, хочет восстановить с ним былые отношения.
– Позвольте мне спросить: вы так долго и с большой результативностью работаете над своими проектами, не задумывались ли вы о том, чтобы организовать компанию, которая позволила бы реализовывать коммерческий потенциал ваших изобретений? – задал я вопрос, который не давал мне покоя в последнее время.
– Иными словами, вы хотели спросить меня, любезный Николас, не хочу ли я поставить свои изобретения на серийный поток и наладить выпуск продукции, способной существовать благодаря моим открытиям, – отвлекся от микроскопа Уэллс.
– Именно так, – горячо поддержал я его.
– То есть я должен уподобиться ремесленнику Эдисону, этому дельцу от науки, этому деловару, которому плевать на саму науку, который во главу угла ставит не процветание и эволюцию человечества, а страсть к наживе? Покорно благодарю вас. Я нисколько не желаю быть похожим на него.
– Но ведь это всего лишь одна крайность. Зачем становиться похожим на Эдисона, зачем копировать его манеру ведения бизнеса, если можно изобрести собственный подход? Ведь можно выстроить все так, что управлением будут заниматься управленцы, вы будете заниматься изобретением и научным аспектом работы, а рекламой будут заниматься рекламщики.
Уэллс откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на меня, словно пытался понять, на полном ли я серьезе предлагаю ему эту абсурдную идею, нет ли тут какого-то тайного смысла или подводного камня. Наконец он все-таки мне возразил.
– Все изобретения – суть моей жизни, это самое важное, что оправдывает мое существование на этом свете. И ты считаешь, что я могу доверить дело всей моей жизни сторонним управленцам
