правильным мужским голосом сказал приемник, перестав петь. – Как всегда, в это время дня с вами Олег Преображенцев. Через полчаса у нас будет программа по заявкам, на всякий случай напоминаю телефон и короткий номер для СМС-сообщений. В чат тоже можете заходить, но я сейчас никому отвечать не буду, договорились?
Олег Преображенцев говорил абсолютно свободно, легко и четко, в микрофон не сопел, не мямлил, не тянул, не пыжился, он просто говорил как высококлассный и опытный диджей.
– Можно чуть погромче? – попросила Лиля, и Коля прибавил звук.
– Моя смена в восемь часов, – сказала Алена, когда грянула песня. – Я тебя поселю и сразу на работу. Мы по два часа в эфире. Только ночного ведущего нет, не найдем никак, хотя вахтовиков полно, дежурных всяких, кто по ночам работает, и они все время жалуются, что скучно, самое время на радио позвонить, о жизни поговорить, а не с кем!
– Он что, в Москве учился?
– Кто?
– Ну, этот Олег Преображенцев?
Алена с Колей переглянулись.
– Преображенцев, по-моему, из Уэлена. А что?
– Он хорошо говорит, – пробормотала Лиля.
Алена пожала плечами, довольно холодно:
– У нас все хорошо говорят. С музыкой не всегда одинаково, фонотека старая, дисков много, а толку мало.
– А охват?
– Вся Чукотка. От Хатырки до Певека. И поселки слушают, и города. В стойбищах мы вообще как родные, – Алена вдруг засмеялась, – где сигнал принимается! А нас почти везде слышно, на этот счет губернатор постарался, ретрансляторов наставил. Приезжаешь в какое-нибудь кочевье, в сторону от Маркова еще километров двести, только рот откроешь здрасте сказать, а тут со всех сторон: «Алена, это вы?! Мы вас каждый вечер слушаем, и голос ваш узнали!» На Чукотке радио – первое дело, без него пропадешь. И в вездеходах его слушают, и на кораблях, и метеорологи, и геологи, и строители, да все!
Ничего себе, подумала Лиля. Вот тебе и моржи с оленями!..
Олег Преображенцев опять заговорил, на этот раз про погоду, очень складно, и голос был хорош, очень хорош, и Лиля вдруг представила себе, что она с ним познакомится и узнает его по голосу, как узнают Алену в этих… как она там сказала… становищах, и мысль эта доставила ей удовольствие.
Движок стучал, музыка звучала, гигантские белые спины перекатывались вдалеке.
Баржу сильно качало, переваливало с борта на борт, и приходилось все чаще сглатывать слюну, которая ни с того ни с сего стала застревать в горле, и коричневые и бурые волны, невесть как оказавшиеся у Лили в голове, заливали глаза, и она поняла, что ей нужно срочно выйти.
– Что такое?! Ты куда?! Укачало, что ли?!
Лиля кое-как вывалилась из «батона» в узкую щель, зажмурилась и на ощупь взялась обеими руками за борт, покрытый твердой, изъеденной солью резиной.
От холода тошнота сразу прошла, только голова сильно кружилась, и она еще постояла с закрытыми глазами, часто и коротко дыша. Мелкая водяная пыль летела в лицо, и ледяной ветер моментально пробрался
