откусывать от нее по кусочку! Мы все хохотали до истерики! Время от времени один из детей подходил к ней и серьезно спрашивал: «То, что ты ешь, вкусно, Фелисия?» И она отвечала: «Ну да, это самая лучшая галета, какую я когда-либо пробовала». И тогда мы все визжали от смеха. В конце концов мы начали смеяться так громко, что этот шум разбудил Фелисию и она осознала, что делает. Она озадаченно заморгала, посмотрела на свечу, потом на нас. Провела рукой по лбу.
– Что я здесь делаю? – пробормотала она.
– Ты ешь свечку! – закричали мы.
– Это я заставила тебя это делать. Я тебя заставила! – кричала Аннета, танцуя вокруг нее.
Фелисия на мгновение уставилась на нее. Потом медленно подошла к Аннет.
– Значит, это ты… это ты выставила меня на посмешище? Кажется, я вспомнила. А! Я тебя за это убью.
Она говорила очень спокойно, но Аннет вдруг бросилась прочь и спряталась за моей спиной.
– Спаси меня, Рауль! Я боюсь Фелисию. Это была всего лишь шутка, Фелисия. Всего лишь шутка.
– Мне не нравятся такие шутки, – ответила Фелисия. – Понимаешь? Я тебя ненавижу. Я вас всех ненавижу.
Она внезапно расплакалась и убежала.
Я думаю, Аннет была напугана результатом своего эксперимента и не пыталась его повторить. Но с того дня ее власть над Фелисией стала еще сильнее.
Фелисия, как я сейчас полагаю, всегда ее ненавидела, но тем не менее она не могла обойтись без нее. Она всегда следовала за Аннет, как преданная собачка.
Вскоре после этого случая, мсье, мне нашли работу, и я приезжал в дом только иногда, на праздники. Желание Аннет стать танцовщицей никто не принимал всерьез, но с годами у нее развился довольно красивый певческий голос, и мисс Слейтер согласилась, чтобы ее учили пению.
Она не была ленивой, эта Аннет. Она работала как одержимая, без отдыха. Мисс Слейтер вынуждена была запрещать ей работать так много. Однажды она заговорила со мной о ней.
– Тебе всегда нравилась Аннет, – сказала она. – Уговори ее не работать слишком усердно. В последнее время она начала слегка покашливать, и это мне не нравится.
Вскоре после этого я уехал по делам работы далеко от тех мест. Сначала я получил от Аннет одно или два письма. Но потом она замолчала. Я пять лет прожил за границей.
Совершенно случайно, когда я вернулся в Париж, мое внимание привлекла афиша с именем Аннет Равель и ее фотографией. Я сразу же узнал ее. В тот же вечер я отправился в театр, указанный на афише. Она пела на французском и итальянском языках. На сцене она была великолепна. После я зашел к ней в уборную. Она сразу же меня приняла.
– Рауль! – воскликнула она, протягивая ко мне свои руки в белилах. – Это великолепно. Где ты был все эти годы?
Я был готов ей рассказать, но она не очень-то хотела слушать.
– Ты видишь, я почти всего добилась!
Она торжествующим жестом обвела комнату, уставленную букетами цветов.
– Добрая
