как будто слово «мсье», слегка подчеркнутое, было очень забавным.
– Ну, Фелисия, – запинаясь, произнес я. – Ты сегодня совсем иначе выглядишь.
– Неужели? – задумчиво спросила она. – Это странно. Но не будь таким серьезным, Рауль, – я буду называть тебя просто Раулем, разве мы не играли вместе детьми? Жизнь создана, чтобы смеяться. Давай поговорим о бедняжке Аннет, о той, которая умерла и была похоронена. Интересно, она в Чистилище или где?
И она напела отрывок из песни, довольно фальшиво, но мое внимание привлекли слова.
– Фелисия! – вскричал я. – Ты говоришь по-итальянски?
– А почему бы и нет, Рауль? Возможно, я не такая глупая, какой притворяюсь. – И она рассмеялась, словно разыграла меня.
– Я не понимаю… – начал я.
– А я тебе объясню. Я очень хорошая актриса, только никто об этом не подозревает. Я могу играть много ролей, и играть их отлично.
Она опять рассмеялась и быстро выбежала из комнаты, прежде чем я успел ее остановить.
Я увидел ее снова перед отъездом. Она спала в кресле, при этом сильно храпела. Я стоял и смотрел на нее, зачарованный и одновременно полный отвращения. Вдруг она резко вздрогнула и проснулась. Ее взгляд, тусклый и безжизненный, встретился с моим взглядом.
– Мсье Рауль, – механически пробормотала она.
– Да, Фелисия, я уезжаю. Сыграешь для меня еще раз перед отъездом?
– Я? Сыграть? Вы надо мной смеетесь, мсье Рауль.
– Разве ты не помнишь, как играла для меня сегодня утром?
Она покачала головой.
– Я играла? Как может играть такая бедная девушка, как я?
Она секунду помолчала, словно задумалась, потом поманила меня поближе.
– Мсье Рауль, в этом доме происходят странные вещи! Они играют с тобой шутки. Они переводят часы. Да, да, я знаю, о чем говорю. И это все ее проделки.
– Чьи проделки? – спросил я, пораженный.
– Той самой Аннет. Злой Аннет. Когда она была жива, то всегда мучила меня. Теперь, когда она умерла, она возвращается из мира мертвых, чтобы меня мучить.
Я уставился на Фелисию. Теперь я видел, что она чрезвычайно напугана, глаза ее были широко открыты от ужаса.
– Она плохая, эта Аннет. Она плохая, я вам говорю. Она вынимает хлеб прямо у тебя изо рта, снимает с тебя одежду, вынимает из тебя душу…
Она внезапно вцепилась в меня.
– Я боюсь, я вам говорю, боюсь. Я слышу ее голос – не ушами, нет, не ушами. Здесь, в голове. – Она постучала себя пальцем по лбу. – Она меня прогонит, совсем прогонит, и что мне тогда делать, что со мной станет?
Ее голос поднялся почти до крика. Она смотрела взглядом испуганного дикого зверя, загнанного в угол.
Внезапно Фелисия улыбнулась приятной, насмешливой улыбкой, но что-то в ней заставило меня содрогнуться.
– Если до этого дойдет, мсье Рауль, то у меня очень сильные руки, очень сильные руки.
