тяжелый двадцатимиллиметровый пулемет, а поскольку патронов к нему было мало, еще и ракеты. Со времен героического сражения с гидрами мы значительно усовершенствовали это оружие. На носу и на корме судна стояли спаренные установки, с которых могли одновременно взлетать четыре ракеты весом по двенадцать килограммов каждая: с приемлемой точностью они били на пять километров. По бортам располагались установки меньшего калибра, бившие зато на семь километров.
Наскоро испытав корабль – мы прошли на нем до устья Дордони и обратно, – я распорядился погрузить продовольствие и боеприпасы. Уже на следующий день мы отправились в путь.
Команда состояла из двенадцати человек. Штурманом был Мишель, старшим механиком – Бирон. Из остальных пятеро когда-то служили на флоте. Я, в свою очередь, трижды переплыл Средиземное море на маленьком паруснике одного своего приятеля и был знаком с основами навигации. Мы захватили с собой небольшой, специально оборудованный грузовичок – уменьшенную копию нашего броневика – и радиопередатчик.
Мы неспешно спустились по реке. На выходе из эстуария я послал позывные. Экипаж самолета коротко отозвался, и «Отважный» тут же закачался на волнах – мы были в море.
Как только мы отошли на милю от берега, я приказал взять курс на юг. Побережье здесь представляло собой плоскую травянистую саванну. По словам тех немногих ссви, которые сумели вернуться с этой вражеской территории живыми, такая же саванна простиралась вглубь материка, вплоть до высокой цепи гор, невидимой с моря.
Мы с Мишелем стояли на мостике. Судно шло со скоростью двенадцать узлов, моторы работали бесперебойно, море было спокойным. Не найдя себе другого занятия, я взял пробы морской воды и сделал анализ в нашей маленькой лаборатории: вода оказалась богатой хлоридами. Замедлив ненадолго ход, мы бросили примитивный трал. Когда его вскоре вытащили на палубу, он был полон рыбы всевозможных пород: одни походили на земных рыб, другие имели самые неожиданные формы.
Вечером солнце утонуло в сиянии багряного заката. Несмотря на то что Гелиос по сравнению с нашим старым земным Солнцем кажется совсем голубым, закаты на Теллусе отличаются обилием красных тонов, потому что слой атмосферы здесь гораздо толще. С наступлением ночи мы сбавили ход до шести узлов, хотя луны светили достаточно ярко, – я совсем не хотел, чтобы «Отважный» напоролся на неизвестный нам риф. К рассвету мы были уже в четырехстах пятидесяти километрах от порта отправления.
Берег, к востоку от нас, по-прежнему оставался низким и плоским. К полудню перед нами возник запутанный лабиринт островков и песчаных мелей; не решаясь углубиться в неведомые проливы, я предпочел взять курс в открытое море, и вскоре земля исчезла из виду. Мы установили очередность несения вахты: я дежурил первым, Мишель – вторым, а наш боцман, монтаньяр по происхождению, прослуживший пятнадцать лет во флоте, – третьим.
На четвертый день, хотя мы все время шли одним курсом – прямо на юг, вдали опять показалась земля, изгибавшаяся на юго-запад, если только это не
