style="font-size:15px;"> Под завязку набив в продуктовом магазине пакет, и не забыв приобрести несколько блоков сигарет, я двинулся в сторону дома. Бухнувшись на кровать в зале, я тупо уставился в телевизор.
24 сентября
Снова утро. Я стал его ненавидеть. Провалявшись несколько последних дней на диване, не выходя никуда дальше неуютного туалета, я чувствовал себя совершенно разбитым, всё более склоняясь к мысли о спиртном. Пытаясь найти себе достойное применение, и не зная, куда себя потратить, я стал ощущать себя лишним в этом мире, думая о том, что лучше бы было мне самому стать жертвой смертельной аварии. Как просто было бы сложить с себя роль убийцы и принять образ мученика, идеальное решение.
Лениво потянувшись, я через силу заставил себя покинуть постель. Умывшись и поставив на плиту чайник, я вышел во двор.
– Долго же ты спишь, дружок, – во дворе сидел Кудинов и мусолил во рту какую-то соломинку.
От неожиданности я дёрнулся и недобро глянул на старика.
– Доброе утро, Прохор Митрич. Ты чего ж так пугаешь?
– Да какое ж это утро, – Кудинов посмотрел на редкие облака, – день уже. Долго-то ты спишь.
– А мне спешить некуда, Прохор Митрич, – я равнодушно посмотрел за забор и присел рядом.
– Ну, это как посмотреть. Это тебе сейчас кажется, что некуда торопиться, а может дел-то у тебя и горы, да не знаешь ты этого.
– И как такое может быть? – я удивлённо, с лёгким недоверием посмотрел на соседа, решив, что он несёт какой-то старческий бред.
– Может, Игнат, – Кудинов выплюнул соломинку и почесал щёку. – Вот у нас был случай на лесопилке. Начальник участка, ох и пропащий был мужик, с бутылки не вылезал, а всё почему? С бабами ему не везло, ну никак не клеилось. Вроде и с головой, и работящий, а никак, потому и пил. Крест он уже на себе поставил, мол, никому не нужен, землю зря топчу, просыпаться тошно. – Прохор замолчал и впал в какие-то раздумья.
– Ну и что он?
– Хто? – Кудинов встрепенулся.
– Начальник участка, – напомнил я.
– А, – сосед махнул рукой. – Весовщицу к нам новую прислали. Баба такая в теле, разведённая. Ну и любовь у них значит-то случилась. Детей родили, дом построили, зажил Гришка как человек, а то ведь совсем руки опустил-то. Видишь, а когда пьяный ходил, и не догадывался какие у него дела-то ещё впереди. Вот оно как получается.
– Ты к чему клонишь, Прохор Митрич?
– Беда у тебя вижу, Игнат. Ты не подумай, я с расспросами не полезу, и без меня тебе, поди, тошно. Просто не могу я смотреть, как ты тут один сидишь безвылазно, ей Богу, Игнат.
Ещё одно упоминание Бога. Однако это не вызвало у меня никакой реакции. Быть может, я потихоньку отдалялся от него, да и как я мог находиться рядом, когда нарушил его священную заповедь. Скорее теперь я принадлежал к лагерю его противников.
– Понимаешь,
