плеер, я вжалась в спинку переднего сидения и вздохнула. А затем сделала музыку погромче и уставилась в окно.
Вдоль ночного шоссе мелькали размытые пятна фонарей, редкие автозаправки и одинокие, полуразвалившиеся, придорожные мотели. Зарядивший ливень, уныло тарабаня по крыше вишневого авто, еще сильнее вгонял в состояние какого-то полного опустошения. И если бы не «Daughter – Youth», зависшая на повторе, я бы, наверное, уже давно разрыдалась.
Господи, какое это дерьмо – быть мной.
Как же я устала. Устала, разбилась об углы взрослой жизни, втопталась в грязь и пыль бытия, расщепилась на атомы бессмысленности и утонула в бездне непроглядной тоски.
Раньше мне иногда казалось, что я обитаю в причудливой клетке, где тайный механизм отсчитывает часы до того момента, когда все начнется заново – одно и то же, одно и то же. Теперь я уверена в том, что пребываю в этой клетке, вот только она выстроена из глухих стен и выбраться из нее не выходит. Никак.
Я бьюсь о грани кармического куба раз за разом, но только расшибаю кулаки и голову, оставаясь опустошенной, измотанной, лишенной сил. Я вижу: что бы я ни делала, я не могу сдвинуться с места. Может стать хуже, но не лучше.
Я как Алиса в Зазеркалье – я бегу так быстро, как только могу, стремлюсь изо всех сил, стараюсь не сдаться и не опустить руки, но в итоге стою на месте. И чем больше я бегу, тем бессмысленнее эти усилия. Я трачу свою жизнь, я трачу свои душевные ресурсы впустую. Я не получаю ничего взамен.
Я крыса, которую засунули в тесный стеклянный лабиринт, но только сыра в конце мне не полагается. Я гусеница, которая ворочается в своем коконе, обреченная никогда не трансформироваться в бабочку. Я пыль, которая настолько тяжела, что даже не может взмыть вверх и рассеяться над этим опостылевшим миром.
Иногда я ощущаю, как жизненные соки покидают мое тело. Они просто утекают прочь, после каждой моей ошибки, после каждой разрушенной надежды и несбывшейся мечты. Я стараюсь так сильно слепить хотя бы что-то из того, что у меня есть, но в итоге все это разлетается в прах. И каждый раз я остаюсь одна, собираясь с новыми силами и заставляя себя подняться с колен. А затем меня вновь ждет провал.
Мне всего семнадцать. А по ощущениям – семь сотен.
Я так смертельно устала. Это не черная полоса, это черная жизнь. Я не вижу белых полос или хотя бы микрополос, которые перемежались бы со мраком – это цельная пучина безысходности. Порой кажется, что выход так близко – просто протяни руку. И я доверчиво выбрасываю ее вперед, всерьез ожидая нащупать дверной проем. Но это не он. Это бутафория, такая же, как фотообои на стене в школьном классе литературы – просто миф, иллюзия, галлюциногенный бред.
Иногда я просто хочу все бросить и убежать. Не важно куда, просто рвануть с места и раствориться где-то далеко, где не нужно биться о стены и сглатывать слезливые комки разбитых ожиданий и упущенных возможностей. Улететь, как птица, раскинув руки в стороны. Поддаться течению холодного ветра, бросившись в его объятия.
Кто
