прощупывание этой власти «на слабо» (грубыми угрозами, расистскими выпадами в адрес России и русских, публичными беззакониями – вроде силового разгона умеренной оппозиции в Грозном или смертных казней с выставлением напоказ отрубленных голов на площадях аулов).
Как и возобновление боевых действий в 1999 году, ставшее последней попыткой удержать терроризм хотя бы в пределах Чечни, так и конец 1994 года всего лишь подводил черту под развитием событий в предыдущие два года – когда из месяца в месяц, раз за разом захватывались автобусы с заложниками в южных районах России – с последующим уходом снабженных деньгами бандитов на территорию Чечни; когда разворовывание поездов, нефти, поставленный на поток коммерческий киднеппинг, а также изгнание русского населения из дудаевской Чечни нарастали лавинообразно.
Позор Буденновска в 1995 году влечет за собой не только провал в Первомайском, но и изменение характера войны: преданные общественным мнением собственной страны и не имеющие решительного руководства российские солдаты противостоят с этого момента обнаглевшим и почувствовавшим новый, федеральный масштаб своего разбоя собеседникам премьера Черномырдина. Сдача Грозного в августе 1996 года и хасавюртовский сговор ведут не только к преступному оставлению без помощи и защиты со стороны российского государства законопослушных чеченцев и русских жителей Чечни – «легитимное руководство Ичкерии» раскручивает криминальный бизнес (в том числе такой, как нарко– и работорговля), устанавливает связи с международным террористическим конгломератом, а главное – формирует на территории Чечни и России криминально-террористическую инфраструктуру, включающую стационарные лагеря подготовки боевиков, налаженные каналы проникновения в пределы России арабских и талибских эмиссаров, поставок оружия и поступления финансовых средств. Свободная Ичкерия, практически не скрываясь, готовится к реализации «плана имама Шамиля» – захвату и исламизации Дагестана, всего Северного Кавказа. При этом бывшие участники рейда на Буденновск, палачи русских солдат и убийцы мирных жителей – «премьер-министр Ичкерии» Шамиль Басаев, министр безопасности Турпал-Али Атгериев и др. – преспокойно общаются с официальными лицами России, а некоторые (тот же Атгериев) даже посещают Москву – под официальные гарантии безопасности со стороны российских силовиков. Именно тогда – во времена свободной Ичкерии – формируется московская (да и общероссийская) бизнес-составляющая кавказского террора, создается мировая сеть «представительств Ичкерии».
Банда Мовсара Бараева в 2002 году пошла на Москву не после активизации боевых действий осенью 1999 года, не после устранения Хаттаба или Бараева-старшего – а после очередного военно-политического релакса, охватившего часть российской элиты, после возобновления (на достаточно высоком уровне) разговоров о возможности «политического процесса» с участием «вооруженных диссидентов». Да и бесланская трагедия
