их Шеффер. – Эдмунд, включи – ка радио, послушаем, голос Рейха.
Сидящий ближе всех к блестящему никелем «Телефункену» Геер, протянул к нему руку и щелкнул клавишей.
Градуированная шкала приемника засветилась, в центре по кошачьи вспыхнул зеленый глазок, и апартаменты наполнились звуками бравурного марша.
А через минуту он стих, и все стали внимать очередной речи фюрера.
Как всегда, она была полна экспрессии и будоражила умы, порой голос вождя срывался на крик, и все это вызывало бурные овации
«Для решения Германского вопроса может быть только один путь – путь насилия! Цель Германии – захват нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадная германизация! – подобно мессии вещал вождь, и это ласкало слух.
«Необходимо обеспечить нужное жизненное пространство! – продолжал он. – Никакое умничанье здесь не поможет, решение возможно лишь с помощью меча! Народ, который не найдет в себе силы для борьбы, должен уйти со сцены! Борьба сегодня стала иной, нежели сто лет тому назад! Сегодня мы можем говорить о расовой борьбе! Сегодня мы ведем борьбу за нефтяные источники, каучук, и полезные ископаемые!
И все это должно принадлежать нам, великой арийской расе!!..
Когда речь закончилась, и снова зазвучали марши, – эсэсовцы встали и выпили по рюмке коньяка, за здоровье фюрера.
Потом Шеффер подошел к окну и, сложив на груди руки, обозрел сверху ночной Гамбург.
На ближайшей к отелю площади, в небо понимались языки пламени.
Под восторженный рев толпы, штурмовики жгли книги.
…Рано утром, промчавшись по пустынным улицам Гамбурга, на которых остались следы очередного еврейского погрома, два автомобиля с экспедицией прибыли на один из военных аэродромов.
Там их уже ждал небольшой одномоторный самолет, который спустя три часа приземлился в пригороде Берлина.
– Прошу вас, господа, – встретил прибывших молодцеватый шарфюрер, и вскоре два черных «опеля» неслись в направлении столицы.
Миновав центр, автомобили проследовали в район Далем, административного округа Штеглиц – Целендорф, расположенный на юго-западе Берлина, застроенный утопающими в зелени виллами и свернули на обсаженную липами аллею. Затем, прокатив сотню метров по брусчатке, въехали в отворившиеся перед ними двухстворчатые высокие ворота, с расположенной рядом полосатой будкой и, скрипнув тормозами, встали перед помпезным зданием.
На нем, выстроенном в готическом стиле, над входом развевалось алое, увенчанное свастикой полотнище, а внизу, расставив ноги, застыли два рослых часовых в фельдграу* и с нарукавными повязками.
Монахов, на которых теперь были фетровые шляпы, темные плащи и лакированные ботинки, шарфюрер увел с собою, а «ученые» с достоинством стали подниматься по гранитным ступеням.
Войдя внутрь, они оказались в громадной, со стрельчатым потолком прихожей, с холодно мерцающими вверху люстрами и стенами, отделанными мореным дубом,
