Востоке очень хорош, – разлагольствовал по пути бывший моряк. – Я его впервые попробовал в Гонконге, куда свалил сразу же после окончания войны. Очень помогает от депрессии.
А вот и то, что нам нужно – показал пальцем на неприметную дверь, в длинном ряду неказистых строений.
Когда, пригнувшись, они вошли внутрь, где-то мелодично звякнул колокольчик, и в душном полумраке возник толстый человек с масляной улыбкой.
– Чего сахибы* желают? – пропищал он и чуть поклонился.
– Мира грез и иллюзий, – ухмыльнулся Винерт. – И что б нас не беспокоили.
– Прошу следовать за мной, – последовал ответ, и все прошли за плотную ширму.
За ней открылся небольшой зал, с висящими у потолка чадящими лампами, а под ними, в расположенных вдоль прохода перегородках, расположившись в живописных позах на тростниковых циновках, булькали кальянами разношерстные посетители.
– Нам нужен отдельный кабинет, – брезгливо поморщился Шеффер, и вся тройка проследовала дальше.
Комната, куда привел европейцев толстяк, была более привлекательной, с лежащим на полу ковром, несколькими подушками и курительным прибором в центре.
– Одну минуту, – снова пропищал он и исчез в дверном проеме.
Скрестив ноги, Шеффер с Винертом уселись на ковер, а в комнату скользнула смуглая, в расшитом шелком халате, девушка. Прошептав приветствие, она привычно заправила кальян темным шариком, зажгла, и протянула гостям янтарные мундштуки на гибких трубках.
– Как тебя зовут, милашка? – приняв свой, поинтересовался Шеффер.
– Янлин* – последовал певучий ответ, и девушка упорхнула.
– Ну, как твои ощущения Эрнст, нравится? – затянувшись пару раз, не спеша, выпустил вверх дым Винерт.
– Еще не понял, – ответил штурмбанфюрер. – Опиум вроде бы добывают из мака?
– О да, – последовал кивок, – и есть несколько легенд и мифов, связанных с этим чудесным цветком.
– Давай легенды, это интересно.
– Еще бы, – мечтательно смежил глаза бывший моряк и продолжил.
– Согласно одной, когда Господь создал землю, животных и растения, все были счастливы, кроме Ночи.
И как ни старалась она при помощи звезд и светящихся жучков рассеять свой глубокий мрак, слишком много красот природы Ночь скрывала, чем, естественно, всех от себя отталкивала.
Тогда Господь создал Сон, сновидения и грезы, и вместе с Ночью они стали желанными гостями.
Со временем в людях пробудились страсти, и один из них даже задумал убить своего брата. Сон хотел остановить его, но грехи этого человека мешали к нему приблизиться.
Тогда в гневе, Сон воткнул свой волшебный жезл в землю, а Ночь вдохнула в него жизнь. Жезл пустил корни, зазеленел и, сохраняя свою вызывающую сон силу, превратился в мак.
– Занимательно, – сделал очередную затяжку Шеффер, – валяй дальше, Карл, я слушаю.
– И люди стали добывать
