1
Август 1913
Это был обычный, ничем не примечательный день в Йоркшире посредине лета, но он навсегда переменил их жизни. Молодежь семейства Бартли занималась привычными делами: в субботу спели в хоре, хоть жара стояла и утром; напоили лошадей, которые ждали, когда же их переведут в тень у зарослей бузины на пастбище позади кузницы. Ньютон и Фрэнкланд, чьи широкие плечи загорели так, что больше походили на кожаные башмаки, качали воду из колодца в жестяной бак на заднем дворе, чтобы отец смог принять ванну. Ему пора было готовиться к занятию по Библии в воскресной школе, а Эйса Бартли очень не любил прикасаться к Священной Книге грубыми руками кузнеца.
Сельма, младшая его дочь, как обычно, обходила деревенские лавки с материнской ивовой корзинкой: обрезки для холодца от Стэна, мясника; щепотка соды для омовения в понедельник от миссис Маршбенк из «Ко-опа». Остановилась поболтать с соседями, благо их рабочий день на текстильной фабрике подходил к концу, и подобрала уже читанный кем-то номер местной «Газетт». Этот день был один из самых жарких за все лето. Дома стояли раскрытыми нараспашку, в дверных проемах покачивались, обдуваемые легким ветерком, ленточки с бусинами для отпугивания мух; на окнах развешено постельное белье, чтобы солнечный жар получше выбелил его, а в тени расставлены табуреты и скамеечки, чтобы проходящие мимо соседи успели обронить крошки свежих сплетен. Собаки, высунув языки, пыхтели в тени, а Джезабель, кошка с кузницы, лениво вытянулась у ограды.
Грачи, как ни странно, вдруг примолкли, затаившись высоко в ветвях ясеней около церкви Святого Уилфреда в Вест-Шарлэнде. Сельма, решив срезать путь, вприпрыжку бежала по узкому переулочку между Мейн-стрит и кузницей, ее одежда липла к телу, полосатая хлопчатобумажная блузка – к груди и лопаткам, длинные юбки – к худым ногам. Она чувствовала, что сейчас просто сварится, и мечтала только о том, чтобы поскорей нырнуть в воду.
– Я иду купаться на речку! – объявила она, входя в дом с газетой и сдачей.
Эсси сворачивала лучший коврик, расстилаемый по субботам, и собирала остатки обеда: хлеб, сыр, соленые огурчики. Для нормальной еды было слишком жарко. На комоде стоял кувшин с лимонадом, накрытый салфеткой с бусинами и уже готовый отправиться обратно в шкаф под лестницей – самое прохладное место в доме.
– Нет, не ходи одна, – отозвалась Эсси. – Подожди, пока Фрэнк и Ньют вернутся с хора. Ты ведь знаешь, мне не нравится, когда ты ходишь туда одна. Это частная земля. Я не хочу, чтобы ее светлость снова появилась у меня на пороге и так презрительно смотрела на прихожан неангликанской церкви.
В Вест-Шарлэнде все принадлежало Кантреллам. С жителями деревни они держались отчужденно, полагая себя благородными джентри, а не презренными крестьянами. Полковник служил в армии, а его мальчики учились где-то в закрытой школе. Сами-то они исправно ходили в церковь, не то что какие-то там сектанты-нонконформисты. Жили они в Ватерлоо-хаусе со своими сыновьями, прислугой, имели собственный выезд. Леди Хестер почитала себя
