его звали на съёмки для рекламы и изредка на фотосессии. Ведь с такой фигурой грех не снять. Но глаза голубые врали. Неприкрыто и легко. – Какие планы у тебя? Что интересного на Пушкинской?
– Иду гулять.
Танцор исказился в театральном изумлении.
– М-м-м правда? С кем?
Он отлично знал, что чаще Таня проводит время в одиночестве. Точнее сказать – она всегда одна. И вопросы о её «прогулках» всегда задавались ради приличия.
– Встречаюсь с одним интересным парнем. Он художник. Будем гулять и пить кофе, – игривый взгляд Татьяны Лёша не оценил и нахмурил лоб.
– Я его знаю?
– М-м-м вряд ли. Нет, точно не знаешь, – она язвительно улыбнулась.
– Познакомить не хочешь?
– Зачем?
– Ну, ты моя девушка, могу я знать с какими ты парнями дружишь?
– Нет. Это не обязательно. Я же не знаю с какими примами дружишь ты.
Лёша фыркнул, двинувшись обратно в комнату.
– Малышка, всех балерин из театра ты прекрасно знаешь.
Таня пожала плечами. Действительно знает. Но это были не они, с кем свободные минуты проводит её парень. К слову, он до сих пор не всех своих коллег знал по именам. И не всем говорил «привет», приходя на репетиции. Он был ровно так же холоден в театре, как и в ревности. Безразличен. Пуст и закрыт. И ни единого больше слова не скажет о том, где и действительно с кем крутит знакомства Таня. Это не его дело.
Его дело одеться максимально привлекательно. Из сотни белых, чёрных и синих рубашек надеть ту, которая лучше обтянет его плечи и прочертит линию талии. Сделать лучший выбор в запонках, брюках и туфлях.
Там художник, понимаешь? Какой-то художник гуляет со мной.
Лёша выйдет стремительно из комнаты. Поправит у зеркала пряжку на ремне, сделает пару глубоких вдохов.
– Боже, парень, ты просто секс. И как же мне с тобой повезло. Раздевайся, останемся дома, расстелем плед на полу… – он почти целовал отражение своё, понижал голос и по ровной линеечке поправлял воротник. – Ты прекрасен как вся московская архитектура. Милый, это преступление быть таким лучшим, – Алексей никак не мог уняться. Всё это должна говорить Таня при каждом взгляде на своего Короля лебединых сердец, но речь и в его собственном исполнении была что водка с ликёром: сначала холодно и сексуально, а потом горячо и мягко.
Таня говорила, только вот Лёша предпочитал её не слышать.
В дверь позвонили и девушка с счастьем на лице стала упаковывать своё творение в коробку.
– Борисов-Нарциссов, открой дверь. Это ко мне.
Он хлопнул ладонью по двери и грубо пробурчал:
– Я живу в ссаной коммуналке! Проходной двор!
Всегда, открывая двери, Лёша устраивает бедным покупателям мини-спектакль: злобно вздыхает, презренно окидывает солидного мужчину с ног до головы и по-старчески воскликнув «о господи» уходит. Смешно, но осадок оставляет. Как и хотел.
А она остаётся,
