целые легенды.
Путь от Киева до Ермановых земель был не близок, а караванным шагом так получалось даже дольше долгого. А если учесть, что Инопаш прямыми путями никогда не ходил, а вёл обозный хоровод одному ему ведомыми закорючками, зачастую плюя на проезжие дороги и проламываясь степью через высокие травы, то становилось вообще не понятно, когда же до желанного места доберутся.
А заковыристо он вёл караван не просто так, а с умыслом. Сколько грабительских орд на него устраивали облаву, хоть на интерес, хоть на спор меж собой под денежный заклад, ни счесть, но ни разу его обоза не отлавливали, как ни старались. Он просачивался сквозь ловушки и засады словно песок между пальцев. Толи заговорён был, толи секрет какой знал, толи действительно звериное чутьё подсказывало. Кто его знает, а он секрет за зубами держал.
Хотя товары везли как положено под охраной, но воины службу несли лишь на постоях в городах и селениях, а по пути каждый знал, что рубиться с лихими татями не понадобиться. Не найдут они их. Поэтому ехали отдыхая, без особого напряга, но при этом всё же не теряя бдительности, и смотрящим по сторонам старший охранения спуска не давал. Кто его знает. Бережёного боги берегут.
Дунав к Инопашу сам ни напрашивался, а караванщик и не спросил даже с чего это богатырь к нему пристроился. Знать от Матери наказ получил, но всё же увидев в своём караване Дунава, откровенно возрадовался. Видно, о гостях был предупреждён, но не знал, кто такие. А как признал хорошо ему знакомую парочку, повеселел, но об их делах выведывать всё равно не стал. Гости тоже помалкивали. Лишь на слова богатыря, мол ему надо в Ермановы земли попасть, весело кивая уверил, что туда и держит путь, нигде не останавливаясь на торги.
Сначала гости шли верхом на конях. Скакали то вперёд, то в стороны. То бестолково убивали время охотой ни ради мяса, а в качестве развлечения. А где-то через неделю бездельного пути Дунав с Екимом тоже подражая хозяину пристроились в серёдке каравана. Привязали коней к телеге с мешками загруженными тканями и развалились на них отдыхая от ничего не делания, накидав под головы для благовонья душистой травы.
Дружинник думу в голове какую-то мучил. Смурной лежал. Толи мысли были чёрные, не радостные, толи сам процесс их обдумывания не давался, выводя богатыря из хорошего настроения. Еким видел настрой сотоварища, и не понимая его подноготных причин, решил под горячую руку с расспросами не лезть. А раз Дунав с ним не разговаривал, то напарник развалился рядом и ни то спал, ни то просто прикидывался, но вёл себя ниже травы, тише воды.
Еким, что при нём уже лет пять как хаживал неразлучником, был детина здоровенный, в аккурат вдвое Дунавы, а если учесть, что богатырь и сам значился не из мелких, то Еким вообще числился за великана. Вот только он не шибко умным был по разумению, если ещё обидней не сказать. Поэтому-то князь его до дружинников в статусе не поднимал, а вот как особый вид оружия Дунава, приветствовал. Во сколько раз Еким вымахал здоровее
