в родимую дверь, Катя выдохнула:
– Ну, вот и тебя мы дождались! И ведь восемь лет, как сон! – Катя высвободила из-за стола свое грузное тело, подошла к брату, припала к его груди.
– Браткаа!.. Ой, и как же тюрьмой от тебя пахнет, словно псиной! Лешкаа!.. Мой ты сердешный! Если кто и ждал тебя, так это я. Ночами все вспоминала, какой ты был – пригожий да ласковый в детстве… И потом, здоровый да красивый. А кто же еще ждать тебя будет, если не сестра твоя старая? Кому ты нужен, если не мне? Голова твоя дурная… Лешкаа!..
Лора поднялась из-за стола, и, глядя в его серое настороженное лицо, долго по-бабьи, по русской привычке, неистребимой и родившейся вместе с ней качала головой, пока обильные слезы не полились из ее глаз. Сердце ее впервые ощутила связь, кровную, мертвую, доставшуюся ей с кровью бабки Ольги. В ее памяти Алексей оставался молодым, красивым парнем, когда-то дававшим ей защиту. И так же, как Катя она приникла к его груди, вдыхая душный, тюремный дух его тела.
– А, ну-ка, – вдруг очнулась Катя, – Леха, живо в баню! За стол не пущу пока вонь тюремную не смоешь с себя… А манатки-то оставь, – она кивнула на узелок, оброненный на порог, – тут у Вовки сменка есть, я тебе принесу, братка. Иди, иди с Богом, поди, не забыл, где банька в родительском доме?
Алексей слабо улыбнулся.
– По ночам снилась. – Тугой комок, подступивший к гортани, мешал сказать ему то заветное, что годы копилось в душе. – И все вы… родные мои!..
– Ну, и ладно. Ладно. – Катя подпихнула Алексея в спину. – Иди.
– Я, пожалуй, с Лехой пойду. А то, кто его отогреет свежим веничком? И отшоркать его как следует надо. Последний взгляд Владимира был в сторону Сереги.
Серега молча взирал на сцену, классическое название которой всем было известно со времен советской школы: «Не ждали…»
17
Над городом висел круглый голубой шар луны. Вокруг него распространялось нежнейшее сияние, ореол. Глядеть долго на луну становилось томительно. Цишин задернул занавеску.
– Полнолуние. А раньше мы полнолуния не боялись, – заметила Стеша, – гуляли по Вознесенскому. Помнишь? Когда молодыми были.
Стеша неспешно поставила чайник со свистком на огонь газплиты, принялась хлопотать за столом, достала сахарницу и конфеты «Коровки», которые любил Аркадий. – А ты, что касатик, такой беспокойный, вроде и на рыбалочку съездили, отдохнули?
– Так приехал ведь пустой! Не наудили ничего мы с Сашей, а Женьке подфартило. Веришь, на два кило линя вытащил…
– Женюшка – он у нас парень фортовый.
– А вечер был прекрасный. И все же сердце у меня сегодня не на месте, Стешенька.
– Отчего же?
– А вот как-то заволновался вдруг с утра и не объяснить. Собственно, даже вчера это почувствовал.
– Если не объяснить, что-то случится, касатик мой. Да к тому ж полнолуние.
– И я так думаю. Так к добру или к худу?
– Давай
