мамочка! Со мной всё хорошо, услышь меня! Всё в порядке! Не плачь!
– Если он такой хороший, пусть он привезёт тебя, пусть со мной познакомится.
– Мам, я счастлива! Первый раз в жизни абсолютно счастлива!
– А если он бросит тебя, а Костя не простит?
– У меня останутся воспоминания! Пусть несколько дней, но счастья!
– Какое счастье? Что ты говоришь? – она опять заплакала.
– Мама, успокойся, я обещаю, я приеду через три дня. Через три дня, слышишь? Звонить буду каждый день.
– Деньги куда выслать?
– Не надо денег, мама. Я позвоню завтра в это же время, хорошо? Только не плачь! Не плачь, пожалуйста!
Кончив разговор, я повернулась к Сергею и спрятала лицо на его груди. Его ладонь легла на мой затылок извечным жестом защиты.
– Завтра я отвезу тебя в спа-центр, – стал нашёптывать он мне в макушку, – за тобой там поухаживают, попарят, сделают массаж, какие-нибудь девчоночьи процедуры. Ты любишь баню?
Я кивнула.
– А когда за тобой ухаживают, любишь?
Я опять кивнула, уже улыбаясь, хоть и сквозь слёзы.
– Вот и славно! А я займусь делами, за день управлюсь со всеми нуждами, а на следующий день мы сходим в Айю, посетим Голубую Мечеть, а вечером вылетим в Алма-Ату. Ну, взгляни на меня!
Я потянулась к его губам. Его нежность быстро высушила мои слёзы, и я отправилась в салон.
Волосы мне и помыли, и напитали, и уложили. Насилу отбилась от закрепляющего все эти труды фиксатора. Мастер настаивал, даже рассердился, но уяснив, что вразумить не удастся, отступился. Я и так сомневаюсь, что Серёжке понравится дышать всей этой смесью масел и филлеров, но лак – это слишком даже для меня, я люблю живые волосы.
С визажистом повезло. У девочки рабочий халатик оказался почти того же оттенка синего, что и моё платье. Как могла я объясняла, что макияж мне нужен к туалету цвета её халата, она поняла, достала ещё один такой же халат и накинула мне на плечи. Я отказалась от помады, она не спорила, внимательно оглядела моё лицо и принялась творить.
Угробив почти два с половиной часа, вся божественно прекрасная я вернулась в апартаменты.
Сергей мерил шагами гостиную, в руке держал мой паспорт и слушал по телефону чью-то речь. Увидев меня, он почему-то не восхитился, а когда подошёл и наклонился поцеловать, то поморщился и отпрянул. Я налила себе чаю и села в кресло, следя за ним глазами – бесшумный шаг, ни одного лишнего жеста, спокойное молчание сменяется чередой коротких поручений, уверенный баритон звучит негромко, без нажима. Этот человек привык, что его слушают и слушаются. «Я люблю его! – подумала я с неведанной мне ранее смесью гордости и нежности. – Люблю этого малознакомого мужчину. Люблю его голос, люблю руки. Люблю, как он меня целует. Рядом с ним я не боюсь незнакомых людей. Одним только взглядом он дарит мне свободу от моих же зажимов. Мама решила, что я сошла с ума… Нет, я не сошла с ума. Это раньше я была сумасшедшей, не знающей любви.
