пустые, пушки возьмём на месте.Превратим филиал в кровавое месиво.
Я смотрел, как догорал их НИИ,
И впервые тогда закурил.
Это сейчас я понимаю,
Что мы тогда просто спасли
Бога нашего, Вседержителя,
Неуловимого Джо.
И сказал огненный окровавленный Бор:
«Это хорошо».
Высотка
Снять квартиру в шпиле высотки
Было ничьей, но плохой идеей.
Зато вид обалденный,
С севера – одичалые,
С запада – конница Гудериана
И стальная мотопехота Нея.
Из колонок – Адель и Рианна,
Из одежды – колготки
С открытым, как Белград в сорок первом, низом.
Это вызов – жить в шести кубометрах вертикального лего.
Это нега – касаться друг друга
Бесконечно любимо.
Снова мимо на чёрных оленях
Летит Санта Морте.
Мы немного опаздываем
Ко всем распродажам.
Потому что море
На юге горит
Красным воском.
Потому что восток наступает
Ордой и Портой.
И мы пьём из друг друга
В морозной жажде.
И наглаживаем друг друга
По свежей шёрстке.
Жёстко жизнь распорядилась нами.
Разбросав кусками.
Приковав цепями безнадёжно крепко.
Лифт на сто этажей,
Вход в живую подземку,
Книжную, овощную, кофейную
Репку, ей так не хватает мышки.
Мне сегодня на выселки
В Институт Глупой Физики имени Ричарда Филлипса
Фейнмана.
Ты выходишь на станции «Н. Искренко»
Вечером – в нашей вышке.
Портрет
В квадрате цветущих сакур,
Спрятанном в параллелепипедном мире
Советской застройки,
Можно выбрать правильный ракурс,
Такой манга-манга,
Чтобы сходили с ума молодые японки
И мужчины всех остальных архипелагов.
Ветви чёрным пустить по контуру щёк
Как будто лицо это просто цветок,
Белый лист,
И тушью зелёной на нём
Глаза – сигнальные флаги:
«Господин, третий замок пал,
И Вас ждёт ловушка».
Но нежнейшее эльфово ушко,
Лишь угадываемое,
Невидимое,
Не говорит (уши не говорят),
Но безмятежно шепчет:
«Милый, волноваться не надо,
Я виноградинка лидия,
Я боевая мидия.
Раз – и я уже в бронедомике».
Ветер вздыхает томно,
Гуляя невдалеке от тебя
В квадрате цветущих сакур.
Кивин‐96
Мы приезжаем из зимней степи к весеннему морю
Мы снимаем тёплые куртки
Мы щуримся солнцу.
Мы пьём дешёвый домашний портвейн
У грустной армянки Азы.
В очереди за нами сибирь,
Бело-бледный урал,
Пёстрый
