у василиска. Тут ощущалась лапища святой церкви, заставившей окончить ряд нравоучением о грехопадении и неминуемой гибели. Мол, не съели бы яблоко, до сих пор жили бы в раю, бессмертные и счастливые. Ха-ха. Расскажите вы ей, цветы мои… Смерть и Любовь – вот что должно завершать серию жутких сценок. Не торжество греха и поповская мораль, а светлая надежда и радость земной любви…
В раздумьях поднялась девушка в фойе и села на лавку. Откинув голову на спинку, посмотрела в стрельчатый потолок.
Что же делать? Пощипать частных лиц? Изучить церковные росписи? Быть может, фреска цела и невредима под поздними наслоениями… Торчит в какой-нибудь церквушке… Так не обстукивать же каждый квадратный дециметр во всех церквях кантона. Пройтись по другим музеям? Искать подсказку в картинах и статуях той эпохи?
Магда вспомнила музей изящных искусств. Там она бывала часто, в основном из-за своего любимого Конрада Витца. Девушка закрыла глаза, и перед ней возникли стены, увешанные картинами. Если двигаться по часовой стрелке, начиная с главной лестницы, можно обойти самую интересную часть экспозиции: Средние века, Возрождение, импрессионисты.
Стены дрогнули и поплыли, повинуясь желанию Магды. Она почувствовала, что лежит в лодочке, влекомой по коридорам. Появлялись картины, смотрели на девушку статуи, похожие на зевак у набережной. Прошествовали древние святые, строго глядя с икон. Знакомые благородные лица, написанные мастером Конрадом, проводили глазами лодку и растворились в тумане. Фламандские и французские пейзажи окружили поток. Слышалась гортанная голландская речь, благоухало сено. Кричали чайки, трещали цикады, а загорелые крестьяне жали рожь и пили пиво из глиняных кружек. Но жизнь подданных не интересовала дворян в пышных одеждах. Лилась кровь с мечей, ржали кони и грохотали орудия, молотившие стены неприступных фортов. Развевались знамёна, а таитянские смуглые женщины беззаботно протягивали Магде гроздья заморских фруктов. Париж замерзал, но в кабаре горели огни, визжал канкан, пахло вином и пороком. Печально взирал на реку Христос, озаряемый оранжево-синим светом. Магдалена хотела посмотреть в глаза Сыну Бога, но увидела, что Иисус лежит, царапая плащаницу посиневшими ногтями. Бородка задралась, белки глаз едва виднелись из-под полуопущенных век, а торчащие рёбра грозили прорвать кожу. Магде почудилось, что гниющая рука пытается показать ей совершенно немыслимый неприличный жест. Новая вспышка оранжево-синего пламени озарила лицо покойника, и над Магдаленой наклонился пылающий жираф. Лодка остановилась. Магдалена поняла, где находится. Христос на смертном ложе и пылающий жираф свидетельствовали, что сзади, там, куда она упирается головой, разинул пасть белый зал Смерти. Течение толкнуло лодку и подвинуло к пропасти. Ещё раз. Ещё.
Магдалена попыталась встать, но тело не слушалось. Под маской Сына Божия скрывался обыкновенный мертвец, а порождение сюрреалистической фантазии только сочувственно качало слепой головой. Тихо зазвучала дудочка, и древний мотив заставил труп
