Они дорогу знают, – любовно осмотрел обновку, подняв к глазам, и внезапно расцеловал.
Не меня, сапоги расцеловал.
– Ладно, я в дом пойду, – преодолев оцепенение, сказал я.
Я поспешно выскочил из гаража и вошел в дом.
– Что там? – тетя выглянула из кухни.
В руках она держала не сковородку, а топор.
– Проходи в гостиную, – показала на видневшуюся за узким коридорчиком комнату. – Обед разогрею, выпьем за твой приезд.
Я прошел в гостиную. Громко хлопнула дверь. Дверной проем загородил Александрович с сапогами в руках.
– Са-по-ги? – голос, как и мертвенно застывшее лицо, не предвещали ничего хорошего.
– Сереж, в чем дело? – в комнату скользнула тетя.
– Да ни в чем, – словно выплюнул. – Только они оба на правую ногу… Смотри, горожанин! – сунул мне в лицо сапоги, едва не ударив ими.
– Сереж, может напялишь как-нибудь на левую-то ногу?
– Напялю?! – лицо Александровича побагровело от гнева. – Они на разный размер, дура! Один 40-го, второй – 43-й! А у меня 45-й! – со злости бухнул сапогом в стену, испачкав обои.
Лицо было уже просто оранжевое.
– Коля, нехорошая шутка получилась, – холодно сказала тетя, сверля меня взглядом. – Я понимаю, вы там, в городе своем вонючем, думаете, что мы любое говно сожрем! Где левые сапоги?!
– Да не было их!!! Я так их и нашел!!! В пакетах!!!
– Брешешь, сука!!! – он схватил меня за горло и начал душить. – Отдай сапоги!!!
– Сереж, может одноногому какому-нибудь отдадим?
– Лен, где я найду двух одноногих? Да еще и с ногами разного размера?
– Тогда да, – шагнула к нам и крепко врезала сапогом мне в затылок.
Перед глазами и так уже плыло из-за удушья, и мозг, с некоторым даже облегчением, вырубился.
Очнулся я от острой боли и жуткого крика. Своего крика, как понял, рванувшись вверх и налетев лбом на что-то твердое. На сапог в руке тети. Если это существо с заросшим седой шерстью лицом было тетей Леной. Платье точно было ее, а вот остальное…
– Не ори, племянник, – прохрипело существо и для острастки снова врезало мне по лицу сапогом. Слегка так, сломав нос. – Сам виноват.
Я огляделся, оценивая обстановку. Полная Луна молотом била в окно, освещая комнату не хуже хорошей лампы. Я лежал на столе, руки связаны под столешницей, а Александрович с надетой на голову тыквой, рвано дергаясь, будто марионетка с запутавшимися ниточками, обтесывал мои стопы топором. Или не надетой? Тыква оскалилась так, что выиграла бы на любом Хэллоуине.
– Ничего, подправит тебе Сергей ноги, сапоги впору станут, – хрипела тетя.
– За что?! – закричал я то ли от боли, то ли от страха.
– А за что твой тесть одноногих убивал? Сергей теперь может видеть смерть владельца вещи…
Тыква кивнула и довольно пророкотала,
