кричит какой-то небритый молодой человек в очках, с копной светлых волос до плеч, в потёртых джинсах и серых кедах, который только что подошёл к кирпичному пятиэтажному дому. Он встал под окном квартиры своих родителей, как надо понимать, и кричит:
– МАМА! ЭТО Я, АРСЕНИЙ!!! СКОЛЬКО МОЖНО!!!
Наконец, из окна второго этажа высовывается лохматая мужская голова, с огромными очками на носу, и что-то тихо и вкрадчиво начинает объяснять юноше.
– Пап, я знаю, что надо предупреждать заранее, но сейчас откройте мне дверь, у меня нет ключа!
Мужчина продолжает что-то выговаривать, и так до тех пор, пока не открывается окно третьего этажа, и оттуда несётся возмущенный крик:
– Да, верно, сколько можно, чёрт побери??? Уже достали эти серенады! Он же не ребёнок, этот ваш Арсений! Неужели нельзя дать парню ключи от квартиры?!
Мужчина, тихо ворча, убирается из окна, и через несколько минут юноша уже вбегает внутрь.
– Привет, па! – говорит он с порога квартиры. – Где ма?
Отец молча указывает рукой на дверь ванной.
– А, женские штучки! – восклицает юноша и бодрой походкой отправляется на кухню. – И как вы здесь, без меня?
Отец молчит долго, пока сын готовит себе кофе, после чего произносит:
– Ты знаешь, что тебе пора идти работать?
Сын становится серьёзным.
– Знаю. Люди, к которым ты меня посылал, хотят от меня чего-то невозможного: чтобы я писал им об оборонительных технологиях США. Я говорю: господа, откуда франковед-новист может что-то знать о таких технологиях? Для меня они – то же самое, что электричество для пещерного человека. А они отвечают: если не оборонительные технологии, тогда вообще ничего.
Отец молчит.
– Я решил пойти в «Коммерсантъ». Потом в «Комсомолку», если не примут. Потом ещё куда-нибудь.
– Ты думаешь, им без тебя не хватает всякого сброда? Сейчас все считают себя журналистами потому, что кропают мерзкие статьишки каждый день.
– Па, – примирительно говорит сын, – должен же я куда-то пойти. И если я не могу писать об оборонительных технологиях, что мне делать? Идти в широкую печать, я решил.
– Надеюсь, ты помнишь, что тебе надо закончить переводы из Ришелье?
– Чёрт, па, мне надоел этот Ришелье! Я читал его столько лет, надеюсь, у меня есть возможность отдохнуть?
Отец негодует. В негодовании он делает вояж по дому и снова возвращается на кухню к сыну.
– Если бы я знал, что ты так по-хамски будешь относиться к тому, что было делом жизни человека, который тебя воспитал, я бы не вкладывал в тебя столько усилий. – Мужчина говорит это, и видно, что он глубоко переживает каждое сказанное слово. – Если бы я говорил, что мне надоело сидеть в библиотеке, если бы я говорил, что у меня глаза поменялись местами от курсива, если бы я жаловался твоей матери на это, если бы я ко всему тому не преподавал
