для сдавшего последствий.
И вот этих минусов в последние годы возникало все больше. О чем и размышлял, глядя в железный потолок, по которому грохотал дождь, обитатель отельной камеры вагонзака, двигавшегося по направлению к Переречинску. При самом беглом подсчете выходило, что из своих тридцати с небольшим лет по меньшей мере треть он провел за проволокой или решеткой. Даже с учетом высоких гонораров Штопора баланс выходил не так чтобы очень…
Но тревожило даже не это. Как сформулировал для себя эту проблему Штопор (и это выражение ему нравилось): «Алгоритм моей жизни складывается в неправильную сторону». Действительно, звучит почти красиво. Суть же алгоритма состояла в том, что Штопор стал все чаще напоминать наемного танцора или проститутку. Его арендовали, им пользовались, платили деньги, а затем – сдавали. Когда он был очень нужен, его вынимали с зоны, ему организовывали побеги, его даже один раз заменили на зоне подставным. А после «работы», использованный, он неизменно возвращался «к хозяину». И на кой черт тогда все его немаленькие и надежно припрятанные гонорары? И где его независимость и свобода, о которых они мечтали с дядей Васей?
Штопор понимал, что необходимо срочно, как говорил один сидевший с ним авиационный прапорщик, «менять траекторию полета». Но что для этого предпринять, придумать пока не смог. Ведь просто так от таких дел, как у него, не бегают.
Однако времени на размышления уже не оставалось. Лампочка под потолком мигнула пару раз, засветила тускло, затем вновь засияла. «Сигналку отключили», – понял Штопор. Через пару секунд в коридоре режимной зоны раздались знакомые шаги Упыря. Проходя мимо двери камеры Штопора, начальник конвоя два раза стукнул по ней дубинкой. «На месте», – отозвался Штопор, решив проявить уважение к гражданину начальнику. Настала пора действовать.
Штопор сел на шконку, наклонился и осторожно вытащил из язычка ботинка маленький кусочек тонкой проволоки. Распрямил его, сделав на конце небольшой крючок. Вставил проволоку в замок наручников, и руки свободны. Тем же крючком вытащил из едва заметной трещины в шконке кусок проволоки потолще. Подошел к двери, вставил в узенькую щель в районе замка эту проволоку. Слегка повернул. На мгновение даже зажмурился: вдруг с сигнализацией не вышло, и сейчас раздастся звонкий щелчок, громко загудит зуммер. Но – обошлось. Дверь бесшумно открылась. Следующая дверь в конвойную зону проблем тоже не доставила. Здесь, в коридоре, было пусто. Голоса конвойных раздавались на кухне. Штопор в два бесшумных прыжка преодолел расстояние до двери тамбура. И эта преграда бесславно пала. В безлюдном тамбуре Штопор перевел дух и, слегка даже рисуясь, элегантно отомкнул последнюю дверь между тюрьмой и волей. С сумеречной воли в тюрьму залетели капли теплого летнего дождя. И Штопор с наслаждением подставил им лицо. Оставался финал. Поезд, как и следовало ему, начал сбавлять ход.
Встав спиной к локомотиву, Штопор поставил левую ногу на нижний
