цех выдумал от отчаяния. Хотелось лишь надеяться, что три бойца осведомлены не более моего.
– Ибн Сина? – задумчиво произнес Алеша – Что-то такое я слышал. Может он и не врет?
– Конечно – врёт – безапелляционно заявил Добрыня – Но врет красиво. Может и стоит попробовать?
– Быть по сему! – приговорил Муромец – Пойдем, лекарь.
Меня отпустили и я смог наконец вздохнуть полной грудью.
– Где дом сотника? – спросил Алеша пробегающую мимо босоногую девчонку.
– Ой, дяденьки, да я ж покажу! – и она засверкала пятками в переулок.
Жилище аниного отца в Заворичах не было похоже на его усадьбу на Подоле, но все же выглядело посолиднее «малой хаты» Авраама. За невысоким забором мы увидели дом с крыльцом и распахнутым по теплому времени входом в сени, из которых виднелись двери в две комнаты.
– Есть кто? – крикнул Добрыня.
На крыльцо выбежала женщина, похожая на Ведану, а может быть для меня все женщины, кроме Анюты, были на одно лицо. Анина мать умерла, так что это должна была быть служанка или наложница Неждана.
– Что орешь? – зашипела она – Беда в доме, а он орет.
– Сотник дома?
– Дома, где ему быть. Да только не выйдет он к вам.
– Не выйдет, так сами войдем. А лучше бы ты пошла к нему и сказала, что пришел самый ученый лекарь.
– Не привечает наш хозяин лекарей – огорчилась женщина – Вот и Уладу он прогнал, а зря. Не допущу, говорит, волшбы в своем доме.
– Кто эта Улада?
– Ведунья наша, все травы знает. Ну а если и нашепчет что, так что с того беды?
– Наш лекарь не такой. Он пришел из самой Святой Земли – вдохновенно врал Добрыня, пока остальные коммандос благоразумно помалкивали.
– Какой еще такой земли? – проворчала женщина – Ну ладно, спрошу.
С этими словами она исчезла в левой двери, но вскоре появилась на пороге и тихо прошептала: «Проходите». Мы, один за другим, переступили порог, причем меня они пропустили последним, как я ни рвался. В комнате было полутемно и душно. На лавке у дальней стены что-то было накрыто стеганым одеялом и я было дернулся туда, но был перехвачен бдительным Добрыней. Лишь после этого я заметил сотника. Неждан, сидевший на табурете и смотревший до сих пор только на дочь, повернул к нам грузное тело. Длинные волосы до плеч были то ли седыми, то ли русыми, большего не позволяло разглядеть тусклое освещение. Грубое крупное лицо было изборождено чрезвычайно глубокими морщинами. Впрочем, нет! То были не только морщины, но и два рваных шрама, идущих через его лицо крест-накрест, причем один из них проходил прямо через левый глаз. Этот глаз был затянут бельмом, в то время как правый смотрел на нас щелкой ружейного прицела из-под густых бровей.
– Ну? – требовательно рявкнул он.
– Не узнаешь, Неждан? – ласково сказал Илья – Мы княжьи люди.
– Узнаю… Не получит
