румянцем. У меня за спиной предупреждающе кашлянул Муромец. Опомнившись, я коснулся губами ее лба и отшатнулся: Аня горела. Вдруг она пошевелилась, выгнулась спиной и тихо прошептала: «Лёв! Лёв!». Эти, такие некогда желанные слова, вызвали у меня только ужас, с таким хрипом она их произнесла, тут же зайдясь в сухом кашле. Она дышала тяжело, часто и прерывисто, как будто что-то мешало ей вдохнуть глубоко. Не надо было заканчивать медицинской факультет, чтобы понять – воспаление легких. Я наклонился ухом к ее груди: даже без стетоскопа были слышны хрипы.
– Ну, что скажешь, лекарь – угрожающе проворчал Неждан – Сколько ей еще осталось, моей кровинушке?
Это были неверные, неправильные слова, слова, которые я не хотел слышать, потому что Аню надо было спасать. Первым делом следовало поставить на место сотника чтобы не мешал и я решил в очередной раз сыграть на людских суевериях. На этот раз мне совсем не было стыдно,
– Гневишь бога, Неждан! – как можно более грозно сказал я – Это ему решать, а не мне и не тебе.
Хрен тебе и хрен Всевышнему, подумал я! Ни бог, ни черт не отнимет у меня мою Анюту!
– Ты почему Уладу прогнал? – я повысил уровень гнева на пол-децибела.
– То ж волшба!? – неуверенно пробормотал сотник.
Надо было развивать успех.
– Помнишь, что изрек Апостол Павел жителям Реховота?
Сотник, разумеется, не имел ни малейшего представления, также, как и сам апостол, а Реховот, которым в апостольские времена и не пахло, вылез у меня совершенно случайно.
– А сказал он следующее – я назидательно поднял палец вверх – «В маслах и травах дух Иисусов и тот, кто ими лечит – благословен».
Пожалуй, такой фразы не постыдился бы и сам Павел.
– У твоей дочки пневмония – храбро поставил я диагноз и, в ответ на недоуменные взгляды всех присутствующих, пояснил – Она застудила дыхание. Немедленно верни Уладу, она мне поможет.
Служанка-наложница выскочила в сени, не дожидаясь указаний растерявшегося сотника. Но как же лечат воспаление легких народными средствами? Компьютера под рукой не было, как не было и спасительной Сети. Я напряг память и вспомнил свою бабушку. Это была не одесская бабушка, а питерская. Работала она медсестрой в поликлинике и могла вылечить любую детскую болезнь не дожидаясь врача. Меня она лечила малиной и «банками». Банки! Я помнил с детских времен тот страшный факел из пропитанной спиртом ватки на палочке от мороженного и стекляшки, прилепленные к моей тощей спине. Потом бабушка тихо скончалась от болезни почек, а мы с мамой уехали в Израиль, но память сохранила мягкие и теплые шлепки вакуума по спине.
– Неждан! У тебя есть склянки ромейского стекла?
Сотник открыл было рот, но ответить не успел.
– У меня найдутся – произнес голос у меня за спиной.
Это была женщина средних лет, одетая также,
