сплошное камильфо и просто пуп земли даже можно сказать и центр всего прочего мира. Там и любой зверь, если и недолго даже пробудет, так себя человеком почувствует. Одна тебе приятность и сплошной плезир! Словом – просто совсем земной парадиз!
– Да, ну так уж прямо и человеком! Скажешь тоже, – возражает первый, – сказки одни! Люди-то на зверей или охотятся для личного питанья, или для службы, или опять же для питанья разводят, а того, чтобы они кого-то просто так в свою компанию приняли – дело уж доселе неслыханное. И как там на нас медведей еще посмотрят: поди еще и шкуру снимут да и не одну, а по три с каждой персоны.
– Ну волков-то бояться так и в лес не хаживать, – говорит тот, который в Париж хотел, – мы ведь служить-то по воинскому делу пойдем и в обиду себя не дадим. А если надо, то и помять кого хошь можем, силы-то у нас достанет – медведи ведь мы все ж, а не коровы дойные.
А третий медведь ничего не возразил да и вообще ничего не сказал: «Зачем, думает, куда-то ехать, на земле кругом хорошо, коли воздух, вода да мед имеются». Такие вот разнообразные характеры и мненья существуют в природе, даже и у медведей.
И пошли 3 медведя прямо в Париж. Шли и шли недели 3 примерно, а может и все 4 и 5, и пришли, наконец, к самому морю-окияну атлетическому, где прежде, как слышно, купались древние античные атлеты. Только вот же незадача, море-то есть, а Парижа нет!
«Не туда видать повернули или Париж в другое место переехал», – медведи думают, то есть два медведя по крайней мере, потому что один-то совсем ничего не думал.
Хотя и давно уж известно всякому, что там где море, там ясно уж, что Парижа нет, а где Париж – там и всякое море отсутствует. Ну, да медведям-то география и в таком размере неизвестна была, они ведь совсем простые лесные жители были и всякое развитие их покуда никоим местом не коснулось.
Стоят они возле этого моря-океана атлетического по названью, в лесу-то им таких безграничных вод сроду не выдывалось и удивляются:
– Ишь, говорят, река-то какая широковидная, поди на собственной-то шкуре и не переплывешь.
И стали кумекать да раздумывать, как бы им пространства эти водные поскорей преодолеть. А тут рыбак в лодке мимо плывет, как раз вроде и кстати, медведи его и спрашивают, а особенно один, который в Париж хотел:
– Не перевезешь ли нас через реку эту многоводную во град Париж, мил человек?
– И рад бы рыбак, – отвечает народным таким французским носовым голосом, но, однако, и с усмешкой простоте медвежьей дивясь – да лежит-то Париж совсем в ином противоположном направлении. В Лондон аглинский стольный город так, пожалуста, хоть сейчас же могу переправить. А Париж-то на совсем сухопутном месте стоит, до него не доплыть, а разве что доехать или дотопать можно.
– Нет мы уж в Париж хотим, чего нам Лондон, мы французы хоть и медведи. А где же Париж-то тогда ежели там куда мы пришли его нету? – спрашивают.
Махнул
