предназначенная для этого мира, не предназначена для Иномира. А это важно, поскольку живем-то мы в Иномире.
– То есть как это «живем в Иномире»?
– А как же еще нам жить-то? Ум – не мозг, а ум – существует в Иномире, а до здешнего мира дотягивается через тело. Это один из верных способов глядеть на вещи, хотя есть и другие.
– Значит, есть несколько способов рассматривать приемники де-Кальба?
– Правильно.
– А будь у меня с собой прибор, который не работает, вы показали бы мне, как надо на него глядеть?
– Да нужды нет, и притом я не люблю, когда машины в доме. Лучше я тебе нарисую.
Уолдо вздумалось было настоять, но он подавил в себе этот порыв. «Ты пришел сюда, смиренно прося о наставлении, – сказал он себе. – Не учи учителя, как тебя учить».
Шнайдер раздобыл карандаш и лист бумаги и сделал очень аккуратный и очень тщательный эскиз пучка антенн и главной балки аэромобиля. Эскиз был довольно точен, хотя в нем и недоставало нескольких существенных, но второстепенных деталей.
– Вот эти пальцы, – сказал Шнайдер, – проникают глубоко в Иномир, чтобы зачерпнуть силу. А что зачерпнули, то вот по этому столбу, – указал он на балку, – передают туда, где сила используется, чтобы машина двигалась.
«Прекрасное аллегорическое объяснение, – подумал Уолдо. – Если принять, что „Иномир“ – это синоним гипотетического эфира, оно звучит если не полно, то безукоризненно». Но ему стариковы речи ничего не объяснили.
– А Хью Дональд устал, – продолжал Шнайдер, – и какая-то маета его ела. Вот он и выискал одну из худых правд.
– То есть вы хотите сказать, – раздельно произнес Уолдо, – что машина Маклеода вышла из строя по той причине, что он тревожился на этот счет?
– А из-за чего же еще?
К ответу на этот вопрос Уолдо был не готов. Стало очевидно, что старик целиком в плену каких-то странных суеверий; тем не менее он мог бы показать Уолдо, что именно надо делать, хотя и не знал почему.
– А что вы сделали, чтобы изменить положение?
– Да ничего я не изменял! Я просто глянул с другого боку.
– Но как глянули? Мы нашли там какие-то пометки мелом…
– Ах те? Они помогали мне сосредоточиться в нужную сторону, а больше они ни к чему. Я рисовал их вот так, – он взялся водить карандашом по эскизу, – а сам в это время представлял себе, как пальцы тянутся за силой. Ну они и потянулись.
– И это все? И больше ничего?
– Зачем? Хватит и этого.
«Либо старик сам не понимает, каким образом он произвел ремонт, – рассудил Уолдо, – либо он тут вообще ни при чем, а имеет место чистое, хотя и удивительное совпадение».
Пустая чашка давно стояла на краешке контейнера, ее вес приходился на металл, пальцами Уолдо ее только придерживал. Увлекшись разговором, он позабыл про нее, и чашка выскользнула из ослабевших пальцев, упала на пол и разбилась.
