матюгнулся и, обращаясь к Коломийцу, махнул рукой:
– А я что говорил? Поговорить спокойно не дадут. Значит, так. Едешь со мной, по пути и пообщаемся.
Второй день его общения с милицейской братией был копия первого, с той разницей, что на него никто больше не падал. Сначала Коломиец вместе с оперативной группой ехал в машине, приехав к месту преступления, по команде Ломакина «вёл себя тише мыши». Устав сидеть, выходил потоптаться, но не далее пяти метров от автобуса, и вновь ожидал в машине. Затем пазик помчался, включив мигалку, на окраину города. Он, вцепившись в ручку впереди стоящего сиденья, как и оперативники, проклинал бездорожье. И когда Ломакин, вытащив пистолет, дал команду коллегам на выход, попытался тоже выйти, но услышал властное:
– Назад!
И вслед конкретную команду:
– Сидеть!
Собачья команда.
Был в детстве в их семье пёс, звали Тузиком, его и учили – «сидеть», «лежать», «рядом», «апорт» и прочее. Обидно, конечно, слышать собачью команду, но делать нечего, сидеть значит сидеть.
И он сидел.
Оперативники появились к семи вечера. Злые, недовольные. Ломакин через слово матюгался.
– На полчаса бы раньше, мать его… Взяли бы.
Кого, как, за что, Коломиец не понимал, а потому молчал, боясь попасть под горячую руку.
Автобус к отделению прибыл к девяти часам. Ломакин вышел первым.
– Парни, сдать оружие и по домам, завтра будем разбираться. Коломиец, где ты там! Выходи!
Услышав команду, обращённую к нему, Иван Егорович вздрогнул, руки сами потянулись вверх. Голос и интонации Ломакина завораживали. Коломиец выбрался из автобуса, потянулся, разминая косточки, затем присел на корточки.
Ломакин тут как тут.
– Далеко живёшь, Егорыч?
Коломиец поднялся:
– Да нет, не так чтобы далеко, но идти долго.
Сергей Петрович рассмеялся:
– Ответ вразумительный, надо бы записать, вполне в перестроечном стиле. Ладно, если не далеко, но долго, давай ко мне, я рядом живу, хоть к ночи по-человечески перекусим. Есть хочешь, Коломиец?
Иван Егорович кивнул.
Через полчаса они были в квартире Ломакина. Пока Сергей Петрович накрывал стол, Иван изучал скромный быт старшего оперуполномоченного. Ничего примечательного, обычная подмосковная «двушка» в хрущёвке. Разве что в большой комнате на стене у обшарпанного дивана висела куча медалей. И все как показатели разносторонней физической подготовки хозяина: самбо, лёгкая атлетика, бокс, футбол и даже шашки. Висела парочка фотографий, видимо, родителей Сергея.
С кухни послышалось:
– Коломиец! Иван! Давай, ужин стынет.
Иван Егорович поспешил на голос.
Стол разносолами не баловал, и остывать было нечему – горячих блюд не было: три большие крупно порезанные луковицы, головка чеснока, шмат сала, чёрный хлеб и колечко колбасы, похоже, это была «Краковская». Посередине стояла литровая бутыль со слегка мутноватым содержимым,
