работу по написанию истории Великой Отечественной войны, – разворачивает широкую программу, вплоть до издания «„Черной“ книги фашистских гнусностей».
Мудрый человек был комкор Пугачев, настоящий провидец. Жаль, что в те дни, когда «наверху» могли бы пригодиться его советы, он работал лаптеплётом в уральской таежной глуши. Впрочем, как знать. Пожалуй, мысль о войне малой кровью вряд ли понравилась бы окружению вождя. Ее вполне могли отнести к вредоносным проискам царского военспеца. От них, настоящих профессионалов, решительно избавляли рабоче-крестьянскую армию. Из комкоров 1935 г. (звание, равное генерал-лейтенанту) уцелели единицы. Почти 50 были расстреляны.
Жизнь комкора Пугачева тоже оказалась недолгой. В марте 1943 г. он попал в медпункт лагеря Комендантский в Таборах и 16 марта умер от паралича сердца. Из акта о погребении следует, что «тело заключенного Пугачева Семена Андреевича одето в нательное белье, на груди положена фамильная доска». Где она теперь, эта могила? Их, безымянных, в наших таежных местах множество.
Реабилитировали Семена Андреевича в 1956 г. Военная коллегия Верховного суда пересылала на Урал запросы о нем для публикации сведений в энциклопедиях. Такие биографические справки ныне опубликованы, но очень скупые и не во всем точные.
Печуркина Р. А.
Аверинские мужики (о массовых репрессиях крестьян села Аверино Сысертского района)
Впервые опубликовано: Уральский
рабочий. 1989. 27 октября
Идешь ли по сельской улице, листаешь ли пухлые тома судебного «дела», разговариваешь ли с потомками крестьян, не по своей воле покинувших родные избы, и главный вопрос не дает покоя и не находит ответа. Почему именно Аверинскому выпала эта горькая доля?
Да, по всей стране тридцать седьмой стал черным годом. Но чтобы из каждого четвертого дома увели хозяина! Чтобы средней руки село – не ярмарочное, не храмовое, не районный центр – попало в разряд главных «контрреволюционных гнезд» с филиалами в Сысерти и Щелкуне, в Полдневом и Мраморском, в Свердловске и Каменске! За что тебе такая честь, Аверинское?
В начале августа увезли восьмерых. Две недели спустя на раннем рассвете понаехало к сельсовету несколько машин. Каждый, к кому входили в дом незваные гости, терялся в догадках: куда? зачем?
– Собрать чего? – спросила жена у Александра Федоровича Евдокимова. – Вдруг долго продержат…
– Совсем с ума сошла, мать! – отмахнулся тот. – Уборочная на носу, а нас держать будут!
Нет, не отпустили их к уборочной и никогда после. В начале октября и остальных подмели, из других уральских сел и городов всех аверинских уроженцев собрали. Как ты выжило, Аверинское?
…Мы сидим в сельской библиотеке. Я листаю страницы блокнота с выписками из следственного «дела». А мои собеседники рассказывают об отцах, дедах, братьях, дядьях, соседях.
