бессильно склонился над другом и осторожно перевернул его лицом вверх. Застывшие глаза неподвижно любовались чернильным небом. Рот был сомкнут, но тоненькая струйка крови успела протечь на его упрямый подбородок. Мальчик смотрел на него, не веря, что рот его друга больше не разинется для шутки, для ободряющего слова, для зевка или ругательства, больше не окликнет его по имени…
– Давай я им займусь, – буркнул Регола позади Ачуды, сжимая его плечо.
– Командир не тебе это поручил, – возразил пожилой Смотрящий в Ночь, отвлекшись от погрузки тела Уретойши на носилки. Далик собирал разбросанные по земле внутренности и швырял их в жаровню.
– Он был моим напарником, а не его… Мне за него отвечать…
– Едва ли командира проймут твои слова, когда он узнает, что его снова ослушались.
– А как он узнает? Ты ему что ли нажалуешься?
Старший Смотрящий в Ночь приблизился к Реголе, и его голос задергался от брюзжащего, снисходительного посмеивания.
– Жаловаться я не намерен, – заверил он. – Да и какой смысл, если это вместо меня сделает безвольный мальчишка. Если он не способен удержать слез, то слов и подавно не сумеет… Пусть замарает свои ручонки. Только так они, возможно, достаточно огрубеют, чтобы своевременно хватать себя за горло, когда то решит отрыгнуть не в те уши лишнего… Могуль знает, что делает… И лучше не вмешивайся в его указы.
Ачуда повернулся к ним с каменным лицом.
– Вас волнует только то, кто его будет разделывать? Он, по-вашему, туша забитой скотины? Он был моим другом. Больше у него никого не было… Его не будут оплакивать родные. Его забудут сразу после того, как увидят… А ведь он хотел их всех защищать. Как же мы ошибались… – мальчик горько поджал губы и закачал головой, не в силах подобрать слова.
Смотрящие в Ночь переглянулись.
– Я же говорил, он нас всех сдаст.
– Ему нужно время, – Регола обнял за плечи старших братьев, увлекая их в сторону. – Эта потеря закалит его дух, и ему не будет равных. Вы ему потом и в подметки не сгодитесь…
– Да-да, – едко проворчал Далик, берясь за поручни носилок – третий мальчик по его щелчку пальцев взялся спереди. – Вот только не удивляйтесь, братцы, если завтра на вас скопом бросится разъяренный люд, вооружившись мотыгами и заточками – сразу после того, как у этой слезливой душки закончится смена. Мир в племени и так уже держится на соплях – жиже и зеленее, чем сейчас под его носом…
– Я все сделаю, – процедил сквозь зубы Ачуда. – Просто дайте мне побыть с ним еще немного.
Мужчины еще какое-то время понаблюдали за ним, сидящим над мертвецом, придерживающим его за голову и что-то шепчущим, соприкоснув лбы, и махнули рукой. Ачуда не вслушивался в их прения. Но одно слово все же добралось до его слуха. Оно было одобрено глумливыми хохотками и разочарованными вздохами. Мальчик не подозревал, что впредь это слово будет за ним
