же их вину не удавалось подтвердить, если об этих происшествиях заговаривали в племени уж слишком часто, негодование людей начинало плескать за край – чего конечно же вождю совсем не было нужно. Домогательства на какое-то время сводились на нет, но вскоре с новой силой возобновлялись.
Прошло много-много зим и взвод, практически неизменный с той самой поры, как Пу-Отано засел в Скальном Дворце, а Бидзиил – в Материнском Даре, выработал безошибочное чутье на слабину женщин. Они трезво взвешивали все риски и старались действовать без шума и грязи – по сути, это было единственным, в чем воины за столько времени стали искусны. В остальном же они так и остались увальнями в железе, обросшими мышцами и жиром, злоупотребляющие силой и властью перед теми, кого они якобы поклялись защищать от незримого врага. Но никаких врагов не было. Это знал Жигалан. Это знали и все остальные гогочущие мужчины в кирасах.
Но в то же время Жигалан не знал, зачем вообще были нужны эти тренировки чуть свет. Конечно, тут напрашивалось очевидное объяснение – чтобы люду в своих убогих лачугах было спокойнее, а тем, кто в этих самых вшивых лачугах мыслят переворот – наоборот, тревожнее, от того что воины всегда в ударе. Но ведь манеж скрыт от их глаз. Узкий хребет Материнского Дара загораживал его от остального племени – сюда захаживали только водоносы, да конюхи. Как утверждал Замечающий Красоту, чтобы держать люд в страхе, достаточно было просто держать ладонь на рукояти акинака. А порой было достаточно одного лишь вида раскормленного брюха Макхаки, в котором сил было куда больше, чем в полудохлых телах соплеменников. Вся задача воинов сводилась к одному – просто быть на глазах людей. А просто быть было скучно. Но мужчины давно нашли, чем себя занять.
Жигалан искоса поглядывал на братьев, что как бы невзначай зашли за спину вестницы Бидзиила и похотливыми телодвижениями давали понять ухмыляющимся воинам на помосте, насколько же та хороша сзади.
– А еще владыка хочет, чтобы вы узнали, через что ему пришлось пройти этой ночью… – проблеяла девушка. Воины расхохотались.
– Тебя Моёмой звать? – поинтересовался у нее улыбчивый воин с небрежной гривой темных волос и выразительным подбородком, по прозвищу Истекающий Сиропом. – Или Пэпиной?
– Онэта…
– Милая Онэта, – зубы Истекающего Сиропом были белыми и ровными, в отличие от большинства его братьев. – Ответь мне от всего сердца – ты в самом деле веришь, что нам интересно, скольких из вас поимел за ночь Побеждающий Всегда?..
Онэта заробела пуще прежнего. Мужчины урчали от смеха.
– Владыка сказал, что воинам это важно знать, и они не должны повторять его ошибок, из-за которых можно не вовремя лишиться сил и проиграть битву…
– Битву с кем? – уточнил улыбчивый, но Сагул грубо толкнул его в плечо. Наложницы Бидзиила не были посвящены в тайну племени, пусть и не покидали стен Материнского Дара.
– …он
