Расставались сложно, она никак не хотела его отпускать. Но Катя тут точно не при чем.
– Она сначала за Олегом Дороховым, мужем Регины, бегала, – Болтушин снисходительно посмотрел на Абрикосова и понимающе улыбнулся. – Помню, мы с Ромой Малюковым тогда Регину о ней предупреждали. Она еще посмеялась, сказала, что мужик не коза и если он сам не захочет, то никакая баба его не уведет. Так и получилось. Поэтому когда у Кати с Олегом не вышло ничего, Катя на Васю переключилась.
– Подождите, – Юлиана вскочила с места и повернулась к собеседникам, – но ведь Регининого мужа убили.
– Убили, – подтвердил Михаил, – только это давно было.
– И что? – не понял Абрикосов.
– А то! Эти два убийства могут быть связаны, – объяснила Юлиана. – Что, если эта Катя так отреагировала на отказ?
Абрикосов тоже вскочил и принялся размашисто вышагивать по комнате.
– Вообще-то девушка права, – вмешался Болтушин, – говорят, Катя после разрыва с Васей уволилась, все отношения с общими друзьями разорвала. Нормальный человек так бы не поступил. Подумаешь, с парнем поругались. А она, видать, по серьёзке расстроилась. И никто еще не знает, как на нее отказ Дорохова повлиял.
– Я в это не верю, – Слава замотал головой. – Ты бы видела Катю – маленькая, худая. У нее сил не хватило бы справиться со здоровым мужиком! К тому же, если она уволилась, то как проникла на территорию депо? У нас ведь пропускной режим. И вообще, неужели вы думаете, что за это можно убить?
– А за что можно убить? Какие еще мотивы для убийства ты знаешь? – вопросом на вопрос ответила Юлиана. – Деньги да любовь. Наверное, еще месть. Больших денег, как я понимаю, ни у Васи, ни у Олега не было. И я не знаю, что Вася такого мог сделать, чтобы ему кто-то решил отомстить. Про Олега ничего сказать не могу. Остается любовь, все логично.
– Про Дорохова я могу рассказать, – Болтушин, поддавшись общему порыву, тоже встал с дивана. В отличие от Абрикосова, Михаил ходил медленно, будто прогуливаясь. – Он психованный был, орал постоянно. Чуть что не по его, так он в матюки. Мы к нецензурной брани, так сказать, привычные, но иногда обидно становилось. Я ему как-то говорю: «У тебя в бортовом журнале замечание не отработано». А он мне – ты, говорит, помогало, меня, машиниста, учить собрался? Сам разберусь, а ты иди, тормоза дои.
– Что с тормозами делать? – переспросила Юлиана. – Доить?
– Профессиональный сленг, не бери в голову, – отмахнулся Абрикосов.
– И не дружил он, мне кажется, ни с кем, – продолжил Михаил, в то время как Абрикосов все больше мрачнел. – Даже Регина, думаю, хоть и тяжело ей пришлось, с облегчением вздохнула, когда его не стало.
– Болтушин, ты говори, да не заговаривайся! – повысил голос Абрикосов. – Подумаешь, послали тебя: ну, может, не в настроение попал, а ты сразу выводы такие делаешь, да еще про жену…
Помощник машиниста недовольно зыркнул, плюхнулся на покрывало с оленями и обиженно проговорил:
– Я
